Каждое рождение ребенка - это отдельное и обосо
бленное событие с нулевой статистикой, и отсчет должен вестись каждый р
аз с нуля, то есть с допущения всех возможных шансов. И в каждом отдельном
случае шансов на тот или иной пол всегда столько же, сколько в любом друго
м, что говорит о том, что никакая вероятность не должна здесь не только про
являться, но и применяться. Но вероятность пола детей неумолимо реализуе
тся пятьдесят на пятьдесят, и задним числом применяется для описания. Хо
тя какой-то скрытый параметр, обеспечивающий данную вероятность, опять ж
е не объясняется. Но все успокаиваются на том, что он описывается. А раз оп
исывается, то уже как бы и не скрытый.
А ведь если взять несколько семей изолированного поселе
ния в составе большой массы населения области или края, то согласно имен
но этому хваленому вероятностному описанию, в составе такого процентно-
малого количества семей должны быть как раз те самые перекосы, которые з
атем выравниваются согласно вероятностной картине во всем остальном
многочисленном народе региона! Однако Ц нет. Никогда никаких
перекосов! Даже в островных государствах с населением около с
та с небольшим человек. А в отсутствие больших чисел, которые можно было б
ы запустить сюда для их перетасовки в вероятностные математические опе
рации, нельзя не только объяснить этого научно, но даже и описать коррект
но не получается через эти любимые большие числа. Описывается просто по
факту, по конечному итогу . А «как», да «почему», наука объяс
нить не берется. Ей это не нужно.
А не нужно ей это потому, что сложилось дурное положение, при котором наук
а отвечает только на некие «правильные» вопросы, то есть на те, которые мо
гут быть сформулированы в системе распознаваемых ею научных методов. Не
правильными же считаются все те вопросы, которые нельзя этими научными м
етодами решить. И всё это было бы совершенно не страшно, если бы наукой выс
окомерно не считалось, что правильные научные вопросы относятся к дейст
вительно бытийствующему, а неправильные Ц к выдумкам и дилетантским фа
нтазиям. Однако даже на этом судейско-третейском принципе, даже у самой н
ауки, никак не получается четко разг раничить нашу действительност
ь на заслуживающую внимания, куда наука смотрит, и на остаточно-сомн
ительную, куда наука смотреть даже не намерена. Потому что уже в пределах
самой науки, при рассмотрении несомненно действительных явлений мира, м
ожно задавать любые вопросы, которые будут правильными, но наступит поро
г, за которым какой-то вопрос уже будет неправильным. Например - броуновск
ое движение молекул. Задавай любой вопрос, и тебе на него ответят. Один тол
ько вопрос не задавай, а именно Ц «что заставляет двигаться молекулы»? Э
то будет неправильный вопрос. На него тебе ответят (возмущенно) Ц «ничто!
». То есть, порог реальности, который отграничивается наукой, и за которым
какая-либо иная реальность ею уже отрицается, самой же наукой может быть
определен и отграничен очень легко даже в тех пределах, в которых она оби
тает по роду своих обязанностей. Это одна из особенностей именно науки и
только науки - способность совершать подобные умственные подвиги, когда
удается разрывать что-то реально неразрывно е
в природе . Ведь в природе, если реально существуют су
бъекты движения (молекулы), то таким же реальным должен быть
источник их движения. Как будто мы должны поверить, что молекулы дви
гаются сами. Неизвестно, насколько сами ученые верят в это, но еще никто не
сказал, вместо «ничто» Ц «нечто, не распознаваемое наукой». То есть, всё,
не распознаваемое наукой, считается сразу же нереальным. И в этом со
стоит основа ее метода, который сам себе присвоил полномочия
выступать критерием реальности.
Где же располагается тот порог, за которым всё реальное уже называется н
аукой нереальным? Если вернуться к броуновскому движению в качестве бли
зкого нам примера, то, учитывая, что эти самые молекулы движутся хаотично
и беспорядочно, то есть, случайно, можно определенно сделать вывод, что ка
к только что-то теряет предсказуемость именно в качестве последствий
известных причин и становится случайным , наука опускает
занавес представления. Так и должно быть. На то она и наука. В самих ее прин
ципах уже заложена эта идея выделения наиболее общих ,
повторяющихся и практически важных особенностей наблюд
аемых объектов. Только для таких явлений наука вводит научные поня
тия , которые при этом обязательно должны выражаться количественно
, то есть быть доступными измерению. Все, что измерению не поддается, счита
ется несущественным для научного метода и не признается своим. Таким обр
азом, несмотря на саму сложность науки, в ее основе лежит метод упро
щения реальных обстоятельств за счет исключения явлений, не вписыв
ающихся в подвластные методы исследования , или не поддающиес
я измерению. Строго говоря, наука Ц это статистическая идеали
зация действительности . Вне зоны науки остается слишком многое, чт
обы признать саму науку зеркалом даже только физического мира. Причем, ф
изика, главная из естественных наук, даже в своих декларациях о собствен
ных задачах, не стесняется подчеркивать, что сужает свой же обзор рассма
триваемых процессов мира за счет отсечения от них явлений слу
чайных и нестабильных . Таким образом, по сложившемуся положению ве
щей, Случай наукой отсекается в качестве не исследуемого феномена
и становится в принципе не исследуемым, потому что не соответствует
основным задачам и методам исследований.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108