– Тогда буду сидеть дома. Как ты думаешь, Телефониста это отпугнуть может?
– Не знаю, – пожала плечами Вероника, – как я понимаю, маньяки – это такие чокнутые люди, которых если переклинило, то уже хоть об стену головой бейся, а они от своего не откажутся.
– Я дверь гвоздями забью.
– Тоже выход. Но вот мне почему-то кажется, что с помощью тебя этого маньяка и будут ловить, – Вероника нахмурилась и забарабанила пальцами по столу.
– Это в каком смысле?
– Отведут в темный лес, оставят одну на поляне и будут наблюдать из-за деревьев – не идет ли Телефонист с удавкой в руках?
– Я так не согласна, – замотала головой Леся. – Я не червяк какой-нибудь, чтобы лезть на крючок!
– Пока тебе ничего посоветовать не могу, вернее, рано еще принимать окончательные решения. Сейчас доедаем пончики и тортики и направляемся к следователю. Ты, главное, будь там поувереннее, чтобы они не особо расслаблялись и искали маньяка получше.
Мотор старенького «Форда» приветливо зарычал, сообщая взволнованным девушкам, что рад их доставить куда угодно. Леся окончательно перестала мысленно прощаться с родственниками и друзьями и приготовилась к бою. Умирать категорически не хотелось, она даже посчитала, сколько можно еще раз выйти замуж, если на каждый брак, уже по сложившейся традиции, отводить по два года. Цифра получилась внушительная, от такого количества перспективного счастья отказываться было глупо. Мало ли кто там чего хочет, у нее-то свои планы на жизнь, это если так под каждого маньяка подстраиваться, то и с ума сойти не долго.
– А хорошо, что твоя вторая свекровь – Инесса Павловна – и Вениамин откупились машиной.
– Да, это я удачно замуж сходила, – усмехнулась Леся.

Глава 2

Если вы хорошо подумали и пришли к выводу, что умирать в ближайшее время от рук маньяка вовсе не хочется, и вы к тому же не замужем, то не сидите на месте – отправляйтесь в прокуратуру, там есть мужчины на все случаи жизни.
Максим Григорьевич Кочкин поставил на поднос тарелку с яйцом, залитым майонезом, тарелку с борщом, тарелку с картофельной запеканкой и, прихватив хлеб и чай, направился к столику у окна. Настроение было неважнецкое. Три зависших убийства, маньяк, два туманных ограбления, разбитая фара на дряхлой «восьмерке», пятьсот рублей до зарплаты, сломанная молния на ветровке, изжога, которая обязательно появится после борща, и вечерние смотрины под чутким взором родительницы. Да, Максим Григорьевич не был женат – как-то вот дотянул до тридцати семи лет, так никому и не сказав: «Будьте моей женой!» Особо по этому поводу он не переживал, но так случилось, что по этому поводу очень переживала его мама. Бездействия Капитолина Андреевна не признавала и регулярно, два-три раза в месяц, знакомила сына с разнокалиберными невестами. Первое время Кочкин сопротивлялся, но родительница пригрозила – пообещала переехать к нему жить, и он, потупив взор, согласился на все условия, лишь бы не получать на завтрак, обед и ужин постоянные нотации.
Смотрины обычно были приурочены к ужину. Капитолина Андреевна волокла сына к невесте, где, улыбаясь до ушей, придирчиво оценивала стряпню хозяйки. Зная, что Максимушка любит поесть, она придавала особое значение поварским способностям будущей жены. Кочкин верил в судьбу и к смотринам относился скептически, да и никто до сих пор в его душе не оставил хоть какого-нибудь следа. Наловчившись определять по жестам и мимике матери, кто ей нравится, а кто нет, он начинал говорить комплименты неугодной, чем безумно раздражал свою родительницу. Капитолина Андреевна сердилась, ругалась и никак не могла понять, почему же их вкусы не совпадают.
– Паршивый денек, – буркнул Кочкин, глотая столовую ложку будущей изжоги. Без супа он обойтись не мог – чувствовал себя голодным, жалким и никому не нужным, поэтому предпочитал слопать тарелочку горячих щей или борща, а потом разводить соду водой и тушить образовавшийся в организме пожар. Объяснить, почему на него наваливалась такая кручина при отсутствии на столе первого блюда, он не мог, возможно, тут играли роль семейные обеды, которые в далеком детстве были обязательным ритуалом по субботам и воскресеньям.
– Н-да, – протянул Максим Григорьевич, вспомнив круглый стол с льняной скатертью и белую с розовыми цветочками супницу. А может быть, плюнуть на все и жениться на первой встречной? Долой страхи, робость и сомнения, живут же другие… Кусочек картофельной запеканки, наколотый на вилку, замер в воздухе, и на брюки шлепнулась жирная капля молочного соуса. – Н-да, – протянул еще раз Кочкин, понимая, что химчистки теперь не избежать.
Размышляя над тем, остановить свой выбор вечером на очередной невесте или нет, он поднялся в свой кабинет. Ничто не предвещало кардинальных изменений в жизни полноватого, неуверенного в себе следователя. Из окна все так же проникало солнце, разливаясь желтыми лужами на подоконнике и столе, а бумаги с пометками о нераскрытых преступлениях с немым укором все так же лежали поверх пухлых папок.
– Н-да, – в третий раз протянул Максим Григорьевич, понимая что за время его отсутствия картина не изменилась – убийцы чудесным образом не нашлись, а ограбления не растаяли в воздухе, как дряблые миражи.
В дверь постучали.
– Войдите, – громко сказал Кочкин, тяжело вздохнув.
Появившаяся девушка, пытаясь подобрать нужные слова, на секунду замерла на пороге, затем тряхнула копной светлых волос и, решительно подойдя к столу, села на стул.
– Меня хочет убить маньяк, – выпалила она, с вызовом посмотрев на следователя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12