– Не соединяй свою греховность с ложью, брат Иоанн. У этой леди оба глаза карие.
– А откуда ты знаешь, брат, – лукаво спросила Джоанна, – если ты на нее не взглянул?
Монахи рассмеялись. Даже брат Рудольф не смог подавить улыбки.
Томас злобно посмотрел на Джоанну. Она выставила его дураком, но он был не из тех, кто прощает обиды.
Их внимание привлек брат Гилдвин, ризничий церкви. Он поспешил преградить путь Юдифь.
– Мир вам, леди, – сказал он на просторечии.
– Et cum spiritu tuo, – ответила она ему на безупречной латыни.
Брат Гилдвин нарочно обратился к ней так.
– Если вам нужна пища и кров, мы всегда готовы предоставить их. Извольте пройти в дом для высокопоставленных гостей. Я извещу господина аббата о вашем прибытии. Несомненно, он пожелает приветствовать вас лично.
– Вы чрезвычайно добры, отец. Но я не намерена останавливаться у вас, – снова ответила она на латыни. – Поставлю свечку в церкви за моего усопшего ребенка я продолжу свой путь.
– Ах. Тогда как ризничий считаю долгом сообщить вам, дочь моя, что вы не должны входить в эти двери, пока еще… – он поискал нужное слово, – пока еще не очистились.
Юдифь зарделась, но сохранила спокойствие.
– Я знаю правила, отец, – спокойно произнесла она. – Я выждала необходимые тридцать три дня с момента родов.
– Вы родили девочку, не так ли? – снисходительно осведомился брат Гилдвин.
– Да.
– Тогда для полного… очищения… нужно больше времени. Вы не можете входить в священное здание церкви в течение шестидесяти шести дней после родов.
– Где это написано? Я об этом не читала.
– А вам и не следовало читать, если вы женщина.
Джоанна была потрясена дерзостью священника. Памятуя о своих унижениях, она глубоко прочувствовала всю глубину унижения Юдифи. Образованность женщины, ее ум, воспитание ничего не значили. Самый ничтожный попрошайка, безграмотный и грязный мог войти в церковь и помолиться, но для Юдифь путв был закрыт только потому, что она была «нечистой».
– Возвращайся домой, дочь моя, – продолжал 6parfr Гилдвин, – и молись в своей часовне за душу твоего некрещеного ребенка. Господь не ирнемлет всего, что противно природе. Откажись от книг и возьми в руки иглу, как пристало женщине. Покайся в своей гордыне, и Он снимет бремя, которое возложил на тебя.
Юдифь вспыхнула.
– Такое оскорбление не сойдет вам с рук. Мой супруг узнает об этом немедленно, и ему это не понравится. – Это не возымело действия, поскольку в этих краях имя виконта Вайфара ничего не значило, и Юдифь об этом знала. Высоко вскинув голову, она пошла к своему коню.
Джоанна направилась к ней.
– Дайте мне вашу свечу, леди. – Она протянула руку. – Я поставлю ее за вас.
В красивых глазах Юдифи мелькнуло удивление и недоверие. Неужели это еще одна попытка унизить ее?
Долгое время женщины стояли, глядя друг на друга. Юдифь, воплощение женской красоты, с длинными волосами, прелестно обрамлявшими ее лицо, и Джоанна, высокая, мужеподобная, в простой монашеской рясе.
Что-то в пристальных серо-зеленых глазах, смотревших на нее, тронуло Юдифь, и она молча дала свечу Джоанне. Затем села на коня и ускакала.
Джоанна зажгла свечу перед алтарем, как обещала. Ризничий был в ярости.
– Неслыханная наглость! – заявил он. И в ту ночь, к удовольствию брата Томаса, Джоанне приказали поститься в наказание за преступление.
После этого случая Джоанна окончательно решила забыть про Джеральда. Она никогда не была бы счастлива, посвятив себя ограниченной условностями жизни женщины. Кроме того, Джоанна убедила себя, что с Джеральдом у нее все равно ничего не получилось бы. Она еще ребенок, неопытный и наивный. Ее любовь была лишь романтической иллюзией, плодом одиночества и безысходности. Несомненно, Джеральд не любил ее, иначе никогда не покинул бы.
«Aegra amans, – подумала она. – Воистину, Вергилий был прав: любовь всего лишь разновидность болезни». Она меняет людей, заставляет их вести себя странно и нерационально. Джоанна радовалась, что навсегда покончила с этим.
«Никогда не отдавайся мужчине», – вспомнила она предупреждение матери. В детском страстном увлечении Джоанна забыла про него. Теперь Джоанна поняла, как ей повезло, что она избежала материнской участи.
Снова и снова Джоанна повторяла себе эти слова, пока наконец не поверила в них.
Глава 15


Братья собрались в покаянном доме, рассевшись по старшинству на границах, ярусных каменных сиденьях вдоль стен. В этом помещении происходили все самые важные религиозные события, здесь обсуждались текущие дела, решались административные, финансовые вопросы, велись диспуты. Здесь также каялись в совершенных грехах и нарушениях, за них определялись наказания или выслушивались обвинения других монахов.
Джоанна всегда приходила сюда с трепетом в душе, опасаясь ненароком, неосторожным словом или жестом выдать себя. Если ее тайна будет раскрыта, она узнает об этом именно здесь.
Собрание всегда начиналось с чтения главы из Правил Святого Бенедикта. По этой книге устанавливалась ежедневная духовная и бытовая жизнь монастыря. Правило зачитывали от начала до конца, каждый день по одной главе, чтобы в течение года монахи полностью ознакомились с ее содержанием.
После чтения и благословления аббат Рабан спросил:
– Братья, есть ли у вас грехи, в которых должно признаться?
Не успел он закончить фразу, как брат Тедо вскочил.
– Отец, я хочу признаться.
– В чем, брат? – устало и обреченно произнес аббат Рабан.
Брат Тедо всегда первым признавался в своих ошибках.
– Я плохо выполнил свое задание. Переписывая житие Святого Амандуса, я заснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140