Конан выступил вперед.
— Мою нанимательницу зовут Эригона, — сообщил он звучным голосом.
Судя по тому, какое бессмысленное лицо сделалось у Ларена при этом заявлении, имя «Эригона» не говорило ему решительно ничего.
Старуха, напротив, заметно оживилась.
— Эригона! — провозгласила она. — Мое имя. А ваше — Ларен. А как поживает милая Нэнд? Такое несчастье, такое несчастье! Как вы только перенесли это, мои дорогие!..
Ее голос дрогнул, но она, словно желая скрыть смятение, забарахталась в паланкине.
— Вытащи меня отсюда! Болван! — закричала она, адресуясь к Конану.
Киммериец, который по настоянию Эригоны и оплатил наемный паланкин, заскрежетал зубами. Тем не менее он не стал нарушать игру и схватил своими могучими ручищами старуху за талию. Она была такой хрупкой, что, казалось, одно неверное движение — и старая женщина переломится пополам.
Конан выволок ее из паланкина, не столько грубо, сколько неловко, и водрузил на ноги. Она потрясла головой, пытаясь обрести равновесие и вернуть себе присутствие духа. Киммериец махнул слугам, принесшим паланкин, и те поспешно удалились.
— Невоспитанные скоты! — крикнула Эригона им вслед. Они прибавили шагу. Один из них мельком успел увидеть лицо старухи, и этого хватило, чтобы все четверо только и мечтали оказаться где-нибудь подальше от страшилища.
Ларен вздохнул.
— После гибели нашей… нашей Майры… — он с трудом выговорил имя дочери. Горло у него перехватило, и он зарыдал.
Старуха глядела на него одним глазом, быстро моргая. Затем она заговорила хрипло:
— Я сразу же приехала из Аренджуна, как только известие дошло до нас. Вы, конечно, помните Рэинду? Одна, бедняжка, овдовела в прошлом году. И вот, когда Мананнун прибыл с косметикой для Ильвары, мы с Киноссой сразу же рассудили между собой, что негоже оставлять родню в беде без родственного участия и поддержки. Я побывала у Эланны — и вот я здесь.
Она сыпала именами, которые ровным счетом ничего не говорили ошеломленному Ларену. Конан восхищался находчивостью своей нанимательницы. Все эти старушачьи речи звучали в ее устах так естественно, что никому и в голову не пришло бы усомниться в реальности Эланны, бедняжки Рэинды, Киноссы и прочих персонажей. В конце концов, Ларен проникся мысль о том, что прибытие Эригоны — великое благо для всей семьи и что только близкий друг и родственник мог поступить так великодушно.
— Боги, но ведь вы совсем одряхлели, дорогая Эригона! — слабо улыбнулся Ларен. — Как же вы решились на столь трудное и долгое путешествие?
— Разве могут физические немощи служить препятствием в том случае, когда речь идет о моей родне, любезный Ларен! — вскричала Эригона. Этот порыв отобрал у нее остаток сил, и она обвисла на руках у Конана. — Вот мой телохранитель, — пробормотала она. — Примите и его как члена нашей семьи. Если бы не Конан, мне бы не удалось… прижать… вас к груди…
И она, к удивлению всех присутствующих, мирно засопела. Конан понял, что старуха спит. Уснула посреди слова. И при этом — киммериец мог бы покляться, что так оно и есть! — Эригона не притворялась. Она действительно спала.
Ларен перевел взгляд на киммерийца, и Конан увидел в глазах мужчины сочувствие.
— Давно вы с ней возитесь? — тихо спросил Ларен.
— Пару лет.
— Тяжело вам приходится!
— Она умная, — сказал Конан. — Правда, в последнее время впадает в маразм. Кроме того, она страшнее смерти, но это только внешность, видимость. Если привыкнуть, то ничего. А в первое время я по ночам просыпался с громким криком, если она мне снилась.
— На все нужна привычка, — согласился Ларен. — Только к одному привыкнуть невозможно: к смерти своего ребенка…
Он снова заплакал.
— Будьте мужественны, — сказал Конан. — Только это вам и остается.
— Я еще держусь, а вот моя жена… Нэнд… Она совершенно утратила рассудок. О нет, она не буйная. Она, напротив, сделалась на удивление тихой. Все ходит, ходит по саду, напевает что-то. Разговаривает сама с собой. И выглядит счастливой! Вы можете себе это представить?
— Могу ли я себе представить счастливую женщину? — переспросил Конан и глубоко задумался. Затем посмотрел на старуху, которая кулем висела в его руках. — Пожалуй, да. Если уж это существо способно смеяться и выглядеть вполне довольной, то, наверное, любое другое — тем более.
— Я не об этом! — воскликнул Ларен и нахмурился. — Я о состоянии моей жены.
— Я ведь не врач и не жрец, — напомнил Конан. — Я телохранитель этого тела. — Он бесцеремонно тряхнул старухой, но та и не подумала просыпаться. — Куда бы мне ее положить? Конечно, она не тяжелая, и я мог бы носить ее на руках повсюду, но это, наверное, вызовет смятение в умах ваших домочадцев.
Ларен спохватился.
— Видите, в каком ужасном состоянии я нахожусь! — воскликнул он. — Я забыл свой долг хозяина дома.
— Это ничего, — утешил его Конан. — Я знавал одного жреца, так он забыл имя собственного божества. Начал читать заклинание и… забыл. Вылетело из головы. А спустя миг вылетела и его голова.
— Голова? — Ларен попытался улыбнуться. Смысл рассуждений киммерийца совершенно ускользал от него. — В каком смысле — "вылетела голова"?
— В прямом, — объяснил Конан. — Она вылетела в окно, в то время как тело осталось в помещении. Забавно, правда? Я сам придумал эту шутку.
Ларен предпочел не вдаваться в подробности и просто велел слугам проводить Конана в покои, предназначенные для гостей. Конану досталась весьма болтливая и вертлявая служаночка. Ей не терпелось расспросить этого красивого, интересного мужчину о нем самом и его хозяйке, поэтому она держалась чрезвычайно предупредительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13