Леша с Ингой осторожно шагнули на лед. Аккорд, еще аккорд. Пора!
И Леша вдруг успокоился. Руки и ноги двигались сами собой, не нужно было ни о чем думать. Они двигались так слаженно и синхронно, как будто не два человека, а один летал надо льдом, взмывал в прыжках и пробегал длинные сложные дорожки. Леша успевал только замечать, как взметалась короткая юбчонка Инги и как вокруг летели трибуны. Все как в его мечтах! Где-то там сидели их родители. Где-то далеко вокруг были другие люди, другая жизнь. А здесь, на льду, были только Леша с Ингой. И в голове шумело все громче и громче. Леше казалось, что он сходит с ума от счастья.
Ребята ни разу не ошиблись и остановились, эффектно подъехав к судейской трибуне. И лишь остановившись, сообразили, что это за звук сотрясает ледовый дворец – люди на трибунах повскакивали со своих мест и хлопали. Хлопали и что-то кричали. Прямо в глаза бил яркий свет, а где-то высоко сидели мама и Борис Борисович, они, Леша был уверен, тоже что-то кричали.
Бо была победа. Самая первая победа. И Леша был убежден, что не последняя. Будут еще. Обязательно. Они еще выиграют чемпионат мира и Олимпиаду. Обязательно выиграют.
Потом была торжественная церемония награждения. Большой и шумный, чем-то похожий на Бориса Борисовича человек вручал им дипломы. Человека звали Семен Иванович Фадеичев. Он поцеловал Ингу в щеку, а Алеше по-взрослому пожал руку и сказал, что надеется увидеть замечательную пару на всесоюзных соревнованиях в Москве.
А мама почему-то плакала. И Борис Борисович нежно и неуклюже ее утешал.


Глава третья
За белым «опелем»

На светофоре зажегся зеленый. Демидыч плавно тронул автомобиль с места, удерживая тридцатиметровую дистанцию до белого «опеля». Справа вылезла грязная, уродливая «Газель», поморгала поворотником, попыталась вклиниться в небольшой промежуток перед машиной сыщиков. В зеркало заднего вида на Демидыча взглянуло усталое лицо типичного работяги, замотанного постоянными придирками ДПС и начальства. Такому все равно, кто там недоволен его действиями – хмурые мужики на джипе или расфуфыренная дамочка на «девятке». «Газель» у него не своя, фирменная, застрахованная, правила он формально не нарушил, а все кодексы поведения на дорогах – неписаные. Демидыч притормозил, пропуская работягу. Из кузова торчали доски и куски рубероида.
– Демидыч, ты что, блин, заснул? – Николай Щербак с удивлением посмотрел на напарника. – Ты вообще смотришь за клиентом? Клиент от тебя уезжает, а ты какого-то урода пропустил.
– Я его вижу. – Демидыч был немногословен, как всегда. «Газель» загородила Николаю обзор, но с места водителя левый ряд просматривался достаточно хорошо.
Раздраженный Николай протянул руку и включил радиоприемник. Раздался грохот ударных, динамики в машине были чудо как хороши – джип аж содрогнулся. Николай аккуратно уложил голову на спинку сиденья и изобразил на лице выражение высшего удовлетворения. Демидыч, напротив, недовольно поморщился – он не любил тяжелый рок. Но кассетная дека была коварно выведена из строя при помощи отвертки – не каждому достанет терпения слушать одну и ту же кассету Михаила Круга или «Любэ» на протяжении целого дня – до утреннего обновления коллекции. А расслабляться иногда полезно, особенно когда клиент смирный. Вот как этот Алексей Панов – и сам тихоня, и в автомобиле не доставляет беспокойства окружающим. Правило «дай дорогу дураку» освоил превосходно, и сыщикам только на руку то, что, судя по всему, дураки на дорогах явно преобладают. Панов пропускал всех кого мог. Тихоня – что с таким делать. Одно непонятно – кому он не угодил.
У Николая это было самое медленное и безмятежное дело за всю его детективную жизнь. Чтобы полдня кататься на шестидесяти километрах в час по Москве по самым загруженным трассам, выстаивать часы в пробках, никуда ни за кем не гнаться и не хвататься за пистолет каждые две минуты – такого не бывает, в самом деле. Бу тягомотину даже затишьем перед бурей не хочется назвать. Бо самая что ни на есть хорошая летняя погода, легкий ветерок, волны шумят, загорелые девушки грациозно выходят на берег… Синоптики обещают еще месяц подобной погоды, циклонов не предвидится… Постепенно философские размышления о связи работы детектива и климатических условий Черноморского побережья были вытеснены навязчивым образом загорелых девушек, грациозно выходящих на берег. Они все выходили и выходили, и каждая последующая была более загорелая, чем предыдущая, и, несомненно, более грациозная. И вот именно в тот момент, когда уже появилась из волн и пены, как греческая богиня, самая загорелая и грациозная, и сердце Николая сжалось от восхищения, – в тот момент Демидыч наконец протянул руку и выключил музыку.
– Слушаешь всякую ерунду, по сторонам не глядишь, – без выражения произнес он себе под нос.
– Рады стараться, товарищ командир! Здравия желаем, товарищ командир! – Николай моментально среагировал на упрек и послушно уставился в окно, отрешившись от мыслей о знойных красавицах. – Кстати, товарищ командир, какие у нас планы на обед?
– Проводим на каток, потом съездим поесть.
– Да, блин. – Щербак даже немного пригорюнился. – Целый час еще ехать с его темпами. О! Гениальная мысль! Давай ты устроишься к нему шофером! Будешь с ним рядом, никаких покушений небось и не будет. А я сзади, в джипе. Сколько времени теряем сейчас…
– Мы ничего не теряем. Мы работаем.
Конечно, Николаю и так было ясно, что в любом случае пасти Панова они будут ровно столько, сколько нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15