почти все «важняки» были в летних отпусках, а доверить обычному следователю его не могли – все-таки пострадала важная персона. А вдруг здесь не просто хулиганская выходка какого-нибудь фаната, а что-то посерьезнее?
– Ты не переживай, Бородулин, – сказал Меркулов, поручая ему это дело. – Мы тебе поможем. Бригаду создадим… Помощника прикреплю. Если что, обращайся непосредственно ко мне.
Ну и, конечно, Бородулин отказаться не мог. Меркулов свое слово сдержал и дал Бородулину помощницу – следователя-стажера Лену Бирюкову. Впрочем, толку от нее пока было немного. Единственный допрос, который она провела, не принес ничего нового.
Гримерные находились неподалеку от съемочных павильонов. Следователь вынул из кармана блокнот и сверил номер комнаты.
– Войдите, – послышалось из-за белой крашеной двери в ответ на его стук.
Бородулин вошел в просторную комнату, больше похожую на парикмахерскую. Такие же кресла с подголовниками, большие зеркала, несколько доисторических больших фенов в углу. Два кресла были заняты – над сидящими в них (в одном Бородулин признал известного киноактера) орудовали гримерши в белых халатах. Еще две сидели в углу и пили чай.
– Вам кого? – строго поинтересовались у Бородулина.
– Мне нужна Галина Скоробогатова.
– Это я, – отозвалась одна из женщин, пьющих чай, – а вы кто?
Бородулин подошел поближе и, не обращая внимания на любопытный взгляд ее подруги, сказал:
– Я из Генеральной прокуратуры. Валерий Бородулин, следователь по особо важным делам.
Он вынул из кармана удостоверение и предъявил его гримерше.
– А-а, – чуть изменилась в лице та, – это по поводу…
Она запнулась.
– Да, по поводу нападения на Симеонова. Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
Она пожала плечами:
– А что я могу сказать? Я ничего не знаю. В момент нападения была далеко, а потом…
Бородулин кивнул:
– Да, конечно. Но все же можно с вами поговорить? Наедине желательно.
– Конечно.
Они вышли в коридор, подошли к окну. Скоробогатова достала из кармана халата сигарету и закурила.
– Я вас слушаю.
– Скажите, Галина…
– Можно без отчества.
Бородулин кивнул.
– Вы сами гримировали массовку?
– Да. Обычно я подключаю свою ассистентку, но тут была очень ответственная съемка. Так что я решила сделать все сама. Знаете, чтобы потом не переделывать. Тем более ассистентка у меня новенькая, только учится…
– А много времени уходило на каждого?
– Да нет… Минут по пять. На женщин, конечно, больше. Грим несложный, парики заранее приготовили…
– Значит, на двадцать человек в массовке вы потратили в общей сложности…
– Ну примерно часа два с половиной – три.
– А вы знали предварительно количество людей, которых предстоит загримировать?
– Да.
– И считали их?
Скоробогатова задумалась:
– Нет, не считала. Они стояли в очереди в коридоре.
– Сначала шли женщины или мужчины?
Она покачала головой:
– Вперемешку.
– Значит, вы могли и не заметить, если бы зашел лишний?
– Да, пожалуй, могла… За этим обычно следят ассистенты.
– И в этот раз было так же?
– Да.
Бородулин вздохнул. Ему уже удалось выяснить, что ни один из ассистентов не заметил лишнего человека, оказавшегося на площадке.
– А ваша ассистентка за этим не следит?
– Нет. Ее и не было в тот день на работе.
– Почему?
– Она отпросилась, что-то у нее дома произошло. Ну я и отпустила, все равно от нее толку мало.
– Странно. Вам предстояла большая работа, а вы отпустили ассистентку.
– Я же сказала, она отпросилась. И потом, я справлялась и не с такой работой. А Света бы просто болталась под ногами и всем мешала. Она еще неопытная.
– И все-таки, Галина, постарайтесь вспомнить, гримировали вы того, кто совершил нападение, или нет?
Она подумала с минуту, затем уверенно покачала головой:
– Нет. Не могу вспомнить. Знаете, это профессиональное качество – когда я работаю, то вижу перед собой то лицо, которое должно получиться. А если обращаю внимание, то только на детали лица по отдельности. На нос, рот, брови. А тут стояла простая задача: подвести глаза, припудрить щеки, подкрасить губы. Так что я не могла запомнить кого-то одного…
Бородулин вышел из Останкина около четырех. На пять у него была назначена встреча с Элемом Симеоновым, который сразу после больницы Склифосовского отправился домой залечивать раны. Когда Бородулин разговаривал с ним спустя несколько часов после происшествия, ему показалось, что певец даже рад случившемуся. Еще бы, повреждения минимальные, зато реклама… Вчера и сегодня газеты вышли с огромными заголовками. Кто-то даже узрел здесь «чеченский след» – поспешил обвинить в нападении на Симеонова террористов Басаева. А в других статьях прозрачно намекалось на некие интимные отношения Симеонова с преступником, несчастную любовь с голубым оттенком, из-за которой певец и пострадал… Так что Симеонов из этого случая извлек только пользу.
Следователь сел в свой «Москвич», с трудом выбрался с обширной стоянки перед Останкинским телецентром и взял курс на легендарную квартиру Анны Разиной, которая, по слухам, своими размерами превосходила даже знаменитую квартиру Брежнева. Надо было поторопиться: Симеонов собирался ехать за город, на дачу, и Бородулин должен был успеть допросить его, пока он был в Москве.
Подъезд, где жили Разина с Симеоновым, Бородулин узнал сразу. Перед ним стоял длинный лимузин темно-вишневого цвета, на передней дверце которого было изображение самого Симеонова. Рядом с портретом помещался размашистый автограф певца.
У подъезда находилась небольшая будка, в которой дежурил милиционер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12