– Когда осознал, что натворил, то, видимо, сразу же хотел застрелиться. Однако ружье не пистолет, до спускового крючка не дотянешься, вот он и бросился к сейфу, в котором «макаров» лежал. Ну а потом... потом сел в кресло и...
– Короче, сам себя приговорил, – закончил его мысль Майков.
В просторной и вполне современной, в противовес старомодному кабинету, кухне, в чем сказывалась рука молодой жены Толчева, начальник отдела уголовного розыска допрашивал немолодого уже мужика в адидасовском спортивном костюме, соседа сверху, который и сообщил по ноль два о стрельбе под его квартирой. Увидев начальника МУРа, которого он знал в лицо, майор от земли поднялся было ему навстречу, но Яковлев движением руки показал ему, чтобы тот продолжал допрос, и только попросил негромко:
– С самого начала, если можно.
Утвердительно кивнув, майор все-таки представил сначала свидетеля:
– Бешметов. Проживает на втором этаже этого дома и на данный момент является единственным человеком, который хоть что-то может рассказать о случившемся.
Кивком подтвердив сказанное майором, Бешметов, видимо уловивший в вошедшем крупное милицейское начальство, всем своим корпусом развернулся к Яковлеву и глубоким, хорошо поставленным голосом произнес:
– Совершенно верно, Бешметов Владлен Антонович. Живу как раз над этой квартирой. И насколько я догадываюсь, я единственный, кто сообщил о стрельбе в милицию, хотя не услышать первый выстрел было просто невозможно. Бабахнуло так, что на моей тумбочке склянки звякнули.
– Что за склянки? – не понял Яковлев.
– Лекарственные, – как о чем-то само собой разумеющемся, пояснил Бешметов. – Пузырьки да стакан с водой.
– Сердце?
– Оно самое. Уже года три, поди, как пошаливать стало, оттого и не спится порой ночами. Особенно под утро.
Сказал это и усмехнулся в усы:
– Оттого, видимо, и чуток стал, как старый филин. К каждому звуку прислушиваюсь. Так что слышал, как дверь в подъезде хлопнула, ну а потом уже...
И замолчал, видимо дожидаясь вопросов.
«Хлопнула наружная дверь в подъезде, ну а потом уже...»
Судя по тому, что в холле, прямо у порога, валялся объемистый замызганный рюкзак, рядом с ним теплая куртка, также брошенная на пол, а сам Толчев сидел в кресле в униформе защитного цвета, можно было догадаться, что он вернулся в неурочный час с охоты, и вот тут-то...
– Вы не могли бы уточнить, во сколько хлопнула дверь? – спросил Яковлев.
– Уточнить? – задумался Бешметов. – Уточнить. Ну-у с точностью до минуты, конечно, сказать не смогу, но как мне кажется, без четверти шесть или в шесть ровно. Я уже подремывать стал, а тут вдруг...
– Хорошо. А сколько времени прошло между хлопком двери и первым выстрелом?
– Ну-у, – замялся Бешметов, – я опять же таки точно сказать не могу, но, думаю, минут десять, не больше.
– И что, сразу выстрел?
– Нет, сначала женский крик. Впрочем, даже не крик, а страшный визг насмерть перепуганной женщины.
– И уже потом...
– Выстрел. И опять крик. Но уже мужской.
Яковлев утвердительно кивнул. Дуплет двенадцатого калибра поднимет на ноги даже мертвого, а тут всего лишь «склянки звякнули».
– И в этот момент вы стали звонить по ноль два?
– Да.
– А крики? Вы точно слышали, что это был мужской крик, а не женский?
– Без сомнения, – ответил Бешметов. – Женщины так не кричат, они... они визжат в подобных случаях.
Бешметов замолчал, почесал в затылке и как-то исподволь посмотрел на сидевшего по другую сторону стола мужика.
– Хотя, должен вам сказать, когда женщину подопрет и она с кем-нибудь ругается...
Яковлев покосился на майора, перевел взгляд на замолчавшего Бешметова. Свидетель, что называется, поплыл, и, чтобы его не сбить окончательно, надо было менять тему.
– Вы один живете в квартире?
– Боже упаси!
– А кто еще?
– Дочка с мужем да внук. Жена уже три года как померла, с тех пор и сердце пошаливать стало.
Яковлев сочувственно вздохнул:
– Что ж, примите мои соболезнования. —
И тут же: – Так, может, ваша дочь или ее муж что-то слышали?
– О чем вы говорите! – усмехнулся Бешметов. – Спят как сурки. Да и спальня ихняя в дальнем конце квартиры. Это моя комната над соседской зависла, и по весне, когда окна открыты...
– А вы хорошо знали Толчева?
Бешметов невразумительно пожал плечами и тут же уточнил:
– Толчев – это хозяин этой квартиры?
– Естественно.
И снова невразумительное пожатие плечами.
– Должен признаться, не очень хорошо. Так, здоровались, когда встречались, а чтобы более близко... Знал только, что он очень известный фотокорреспондент и ему в нашем доме то ли сам Лужков, то ли московское правительство выделили спаренную квартиру под мастерскую, в которой он и жил с женой.
Бешметов замолчал и виновато развел руками. Вот, мол, и все, чем могу быть полезен.
– А как часто Толчев ругался со своей женой? – подал голос майор.
– Как часто ругались?.. – повторил Бешметов. – Ну-у поначалу, когда он в наш дом свою жену привез, я вообще ничего подобного не слышал, правда, чуток позже...
Он замолчал, видимо припоминая свои бессонные ночи, когда каждый скрип в доме раздается в ушах, и неуверенно добавил:
– Правда, это даже не ругань была, а скорее поток женских обвинений в адрес мужа. И естественно, сопутствующие выражения из русского лексикона.
Поблагодарив за «ценную информацию» невольного свидетеля преступления, Яковлев вышел в холл и лицом к лицу столкнулся с начальником убойного отдела МУРа.
– Товарищ генерал... – вытянулся было тот, однако Яковлев только хмуро покосился на него, пробормотав при этом негромко:
– Нехорошо, полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11