Заржала ушибленная лошадь.
Ольха не бежала, сразу поняла, что не успевает. С гордо
поднятой головой выступила вперед:
-- Что вам нужно? Разве с кем-то воюем?
Впереди на огромном черном коне сидел рус. Рус по имени
Ингвар, воевода, кровавый пес, чьим именем древляне пугали
детей. Как и все русы, огромного роста, широкий, с длинными
мускулистыми руками, бритым лицом. На нем блестела кольчуга с
коротким рукавом, на солнце играли пластины доспехов, но
мускулистые руки оставались голыми. Из-за плеча на Ольху
смотрела рукоять самого исполинского меча, какой только видела.
Рус снял шолом, и у Ольхи глаза расширились от удивления.
Голова ее врага выбрита до блеска, только с макушки свисает
длинный черный клок волос. Подбородок тоже выбрит до синевы. А
в левом ухе блестит золотая серьга с крупным красным камнем!
Она не могла оторвать зачарованного взгляда от его лица.
Оно было узкое, как лезвие боевого топора. Близко посаженные
глаза удивительно синие, холодные, как лед. Ольхе показалось,
что она смотрит не в лицо врага, а в зимнее морозное небо. Эти
необычные глаза злобно глядят из-под выступающих надбровных
дуг. Нос длинный, с хищно раздувающими ноздрями. Под чистой от
бороды и усов кожей играют мышцы. Ольха зачарованно увидела,
как изнутри проступают и пропадают рифленые, как боевые
кастеты, желваки.
Безволосыми знала только лица подростков, мягкие и
округлые, теперь завороженно смотрела на мужское лицо,
настоящее мужское -- жесткое, хищное, с узко посаженными
глазами, надменно выдвинутой вперед нижней челюстью. Подбородок
раздвоен, из-за чего кажется еще шире, тяжелее.
Все еще не веря глазам, она перевела взор на всадников. У
всех подбородки бесстыдно голые, как у женщин. Даже усы сбриты
начисто. Но рукояти мечей торчат из-за плеча, не помещаются на
поясе, как носят древляне. Людей с такими длинными мечами язык
не поворачивается назвать слабыми или женственными, но все-таки
-- какой позор... оголить лицо!
Рус на черном коне весело оскалил зубы:
-- Моего коня зовут Ракшан, а меня, если это кого-то
интересует, Ингвар. Я -- воевода великого князя киевского
Олега. Мы не напали на вас, откуда такое взяли? Просто шуткуем.
Он говорил на полянском наречии, близком к древлянскому,
но в его сильном голосе слышалось, что больше привык к другому
языку. Ольха ощутила, что этот привкус чужого языка и
заставляет вслушиваться особо внимательно.
Она вскинула брови:
-- Уже великого?
-- Не похоже? -- ответил вопросом на вопрос воевода русов.
-- Он соединил уже два десятка племен в единое... гм...
Впрочем, об этом я поговорю в крепости с хозяевами, милашка.
За его спиной кто-то из русов присвистнул. Ингвар поймал
себя на том, что все еще не может отвести глаза от девушки. За
все годы не встречал еще такую гордую красоту. Словно сама
богиня лесов сошла на землю... нет, эта даже ярче,
блистательнее. Светлые волосы крупными волнами падают на плечи,
глаза серые, блистающие гневом. Ровная спина, из-за чего ее
высокая грудь едва не прорывает тонкую ткань. Розовые пухлые
губы, гордо очерченные высокие скулы, но глаза, глаза...
Ингвар вздрогнул, заставил себя отвести взор от колдовских
глаз. Его прозвали кровавым псом великого князя, а кровавые псы
войны не засматриваются на хорошеньких простолюдинок.
-- Если тебя допустят к князю, -- сказал он строго, -- или
кто там у вас правит, можешь послушать. А сейчас беги и
передай, что мы прибыли с миром.
Она бросила быстрый взгляд на их мечи:
-- Это называется с миром?
-- Быстро, -- велел Ингвар, -- а то уши надеру.
По его знаку всадники подали коней в стороны. Перепуганные
бабы с визгом и плачем, еще не веря в спасение, как овцы,
ринулись в ворота. Гордая сероглазка с прямой спиной шла ровным
шагом. В ней чувствовалось напряжение, но даже ке косилась на
грозного воеводу, чей огромный конь бухал по земле тяжелыми
копытами, едва не наступая ей на ноги.
Ворота оставались открыты. Двое вооруженных древлян,
крепких, как молодые дубки, с льняными волосами до плечей,
бородатые, бросили на грозного воеводу озабоченные взгляды, тут
же перевели взоры на девушку. Ингвар тоже знал, что его именем
в славянских племенах пугают детей, но будучи подозрительным,
как и великий князь, почему-то подумал, что дурни скорее
беспокоятся за эту сероглазую, чем страшатся его могучей
дружины.
Они въехали во двор, широкий, вымощенный бревнами. Ворота
за их спинами медленно затворились. Гридни неторопливо заложили
в петли засовы. Ингвар видел, но лишь скривил губы в
презрительной усмешке. С ним сильнейшая часть дружины. Самое
трудное проникнуть внутрь крепости, а здесь уже его люди знают,
что делать. Да и ворота сумеют открыть для остального войска.
Эти двое увальней... ну, пусть не увальней, им не помеха.
Подумать только, воины в полотняных рубахах! А на ногах это
страннейшее из всего, что только видел -- обувь, сплетенная из
лыка! Лыко -- это мягкая подкладка коры с дерева... Вот уж
поистине древляне.
По двору ходили толстые куры, греблись в мусоре. Толстая,
как бочка, свинья лежала в тени, а поросята суетливо пытались
подрыть венец крыльца. За оградой с гоготом шествовали гуси,
дородные и важные, как бояре, переваливались с боку на бок,
влажно шлепали по земле красными перепонками.
Слева от стремени проплыло, окруженное оградкой не выше
колена, малое требище:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28