Их не
меньше четырех десятков. Даже если половина промахнется, а с
такого расстояния даже слепому промахнуться трудно, то седла
коней сразу опустеют.
Старик разогнул спину, скомандовал холодным и совсем не
старческим голосом:
-- Лучники!
Ингвар услышал скрип натягиваемых луков. Это было жуткий
звук. Ингвар слышал его не однажды, но сейчас мороз пробежал по
коже. Они как на ладони, их будут бить, как гусей на выбор. А в
ответ можно разве что попытаться добежать до крыльца и зарубить
старика и эту сероглазую, что подвергла его такому унижению...
Нет, даже это не удастся. В руках отроков, что вроде бы
поддерживали старца, теперь появились щиты и мечи. И держат их
умело. А юный возраст, как знал Ингвар по себе, не помеха
воинскому умению.
-- Мы сдаемся, -- просипел он. Видя, что стрелы вот-вот
сорвутся с тетив, он взмахом руки согнал дружинников на землю.
Угрюмые, злые, они с проклятиями покидали седла, стояли молча,
держа коней в поводу. Теперь особенно было заметно, что каждый
на полголовы, а то и на голову выше древлян, шире в плечах,
массивнее, а лица у всех свирепые, в шрамах. На каждом столько
железа, что хватило бы на дюжину древлянских воинов.
Старик смотрел зорко. Когда Ингвар, наконец, покинул
седло, бросил резко:
-- Мечи -- на землю! Быстро, быстро! Отступить от оружия!
Дальше!.. Нет, к воротам ни шагу. Кто шелохнется в ту сторону,
проверит на себе, как бьют наши стрелы.
Ингвар сдавленно прошипел проклятия. Последняя надежда
оказалась тщетной. Старый пень выиграл время, прикидываясь
глухим, а теперь руководит умело, ошибок не делает.
-- Напрасно так делаете, -- сказал Ингвар в бессильном
бешенстве.
Старик впервые усмехнулся, внезапно приложил ладонь к уху:
-- Чо?.. Говори громче.
Ингвар хотел выругаться, но старик и так слышал уже и про
трухлявого пня, и развалину, лучше такого гуся не дразнить.
Олег учил: если львиная шкура не помогает, одевай лисью.
-- Я говорю, -- сказал он как можно громче, чувствуя как в
натруженном горле стало горячо и больно, но громче зазвучало
едва ли, -- мы прибыли с миром. Как вы слыхали наверняка, князь
Олег довершает дело, начатое Рюриком Буянским или Рюриком
Датским. Славянские племена объединятся... ну, пусть огнем и
мечом, но это в последний раз. Потом, когда станут одним
народом, не будет бесконечных войн: весь на весь, племя на
племя. Сейчас под рукой Олега уже поляне, тиверцы, кривичи,
типичи, тишковцы, дулебы... Сможете ли устоять против такой
силы?
Он видел по мрачным лицам, что здесь хорошо знают о
растущей мощи киевского князя. Возможно, уже прикидывали, как
повернется война, если Олег пришлет сюда большие силы.
Ободренный продолжал:
-- Мы явились с миром. Не всех пришлось загонять в Новую
русь огнем и мечом! Типичи и сосновичи сами принесли свои мечи.
Они и сейчас живут как жили. Но верховная власть киевского
князя, прежде всего, в том, чтобы прекратить постоянные войны
между племенами. У нас хватает внешних врагов. Вы не знаете, но
славянские племена на Западе исчезают одно за другим. Их земли
захватывают германцы, а славян либо истребляют, либо
огерманивают. Это не ваши войны, когда пришли, побили,
пограбили и ушли восвояси. Германцы, если приходят, то остаются
навсегда!
Их лица были непроницаемы, но по глазам он с некоторым
удивлением понял, что ему верят. Нехотя, но верят. Возможно,
даже готовы пойти на какой-то союз с Олегом, но только на
какой-то. Такой, чтобы не задевал их вольностей. И не мешал
драться с соседом. Именно с соседом, ибо ненавидишь и винишь во
всем именно соседа, а не тех неведомых германцев, которые
теснят неведомых славян. Они дулебы, а не какие-то славяне!
Ольха сказала все тем же холодным тоном:
-- Вы можете остаться гостями здесь... до утра. Коней
ваших накормят и напоят. Как и вас.
-- А наши мечи? -- спросил Ингвар
-- Вернут за воротами, -- ответила она. Ее серые глаза
очень внимательно следили за его таким странным лицом, голым,
как у подростка, но с жесткими складками у губ, квадратным
подбородком. У него хищное лицо, определила она для себя, злое
и хищное, и если бы он не был врагом, мог бы вызвать симпатию.
Это не сладкоголосые отроки или благоликие мужчины с приятными
движениями. В нем чувствуете? дикость лесного зверя, а лесных
она любила больше домашних.
-- Да? -- спросил он. -- Тогда я сейчас схожу за своим
Переляком.
Она нахмурилась, голос ее стал выше:
-- Вернут, когда будете уезжать!
Ингвар перевел дух, стараясь, чтобы сероглазая ведьма не
заметила его неуверенности. Ладно, важно выбрать время. А потом
сумеет стиснуть ее нежное горло, чтобы сладко хрустнули тонкие
косточки!
Набежали парни, разобрали и увели коней. Двое чуть не
подрались за право унести оружие русов. Все со страхом и
восторгом смотрели на огромные двуручные мечи. Ни древляне, ни
поляне, ни свирепые тиверцы не знают таких мечей. Даже двумя
руками непросто вскинуть над головой! А русы, судя по их росту.
бьются ими как древляне акинаками.
Только тогда Ингвар услышал говор и движение на стенах.
Лучники снимали тетивы, сматывали, прятали в мешочки. Некоторые
уже исчезли, но осталось пятеро с самострелами.
Ингвар поежился. Глаза всех пятерых следят именно за ним.
Его считают самым опасным, понятно. И сюда дошла его слава.
Знают, кто он и каков он. Жаль, что слава не убережет от
страшных булатных стрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28