Только идти мне, говорит, некуда; потому как я раньше у старшего
брата за батрака был, а теперь я калека, а у брата жена настоящая ведьма.
Сам-то брат принял бы меня, но она нипочем не желает... Вот и хожу я по
дворам, где что кому починить, сам я бондарем могу работать и сапожником,
на чужой шее сидеть не буду". Вот и пустил его Дмитро - живи, места
хватит...
- Ну и хорошо, - кивнула головой Динка.
Федорка покачала головой:
- Оно бы и хорошо, почему не пустить человека? Да только язык у того
солдата вредный. "Я, говорит, всего на этой войне насмотрелся и умных
людей послушал. Сомневается, говорит, народ. За что мы кровь проливаем?..
Генералам да офицерам до солдата и дела нет. Вот искалечили меня да и
выбросили как собаку. Околевай где хочешь..."
- Ну что ж, - вздохнула Динка. - Он же правильно говорит...
- Может, оно и правильно, ну так держи про себя, а то как почнет всех
ругать. А то посядают рядом с Дмитро и вс„ бумажку яку-то читают...
- А что ж в той бумажке написано? - заинтересовалась Динка.
- А я знаю что? Хиба они мне скажут? Чула только, что там и за самого царя
и за царицу прописано... А Дмитро развесит уши и слушает. Уж я его прошу:
выпроводи ты этого солдата от греха, - а он злится! Куда там! Этот солдат
ему теперь лучше родного отца стал! - с горечью махнула рукой Федорка.
- Вырос, наверно, Дмитро... - задумчиво сказала Динка, и перед глазами ее
вдруг встал застенчивый кареглазый подпасок с переброшенным через плечо
серым армяком, вспомнилось, как еще в первые годы ее жизни на хуторе
Дмитро пожаловался на приказчика Павло, который избил его, а Динка, утешая
Дмитро, сказала, что скоро будет революция и тогда они побьют всех панов и
царя.
"А на что мне тот царь? - обозлился вдруг Дмитро. - И за что я его буду
бить, как я его и в глаза даже не видел! Ни он меня, ни я его! И пан тоже
мне ни к чему! Вот приказчик Павло - это другое дело!"
Динка всегда считала Дмитро тупым, неразвитым мальчишкой, а вот прошло
два-три года и случайно зашедший в село солдат сумел чем-то заинтересовать
Дмитро, читает с ним вместе какую-то бумажку - может, прокламацию...
- Дмитро... Я давно его не видела. Прошлым летом его куда-то посылали за
коровами? - живо заинтересовавшись, спросила она примолкнувшую Федорку.
- Ну да! У пана под Житомиром еще одно имение, да вот оттуда они с
приказчиком коров пригоняли, ты его и не видела! А сейчас и не познаешь
уже! Настоящий парубок стал! Только характер его спортился, не слушает
меня! А про солдата хоть говори, хоть не говори - вс„ мимо ушей
пропускает! - пожаловалась Федорка.
- А ты не говори. Не ссорься с Дмитро. Он не должен тебя слушаться в этом
деле, Федорка! - строго сказала Динка.
- Ну, так тому и быть, - вздохнула Федорка, поднимаясь. - Может, я и
вправду зря на него нападаю. Ходим лучше скорее, бо мамка моя вареники для
тебя лепила, наверно, сердится уже, что нас долго нет.
Девочки молча вышли на дорогу. Взглянув на расстроенное лицо Федорки,
Динка обняла ее за плечи.
Федорка растрогалась.
- У меня еще один разговор есть. Ну, то уж на свободе, а то как почуе
маты, то весь веник об меня обломает!
- Все еще бьет? - удивилась Динка.
- Ну, а кто ж ей воспретит? Она ж маты...
- Так тем более. Сама родила и сама бьет! Чепуха какая-то, - сердито
сказала Динка.
- Ну, это уж так полагается... Да не то обидно, что бьет, а то обидно, за
что бьет... Ну, добре, об этом мы потом побалакаем, - заторопилась
Федорка, завидев на крыльце мать. - Молчи зараз!
Глава четвертая
ХАТА С КРАЮ
Федоркина хата под самым лесом, на краю панской экономии. Старая эта хата
напоминает засыпанный сосновыми иголками гриб; крохотные окошки лежат на
завалинке, крыша покрыта зеленым дерном, и как веселая насмешка над этим
убожеством белеет новое крылечко из свежевыструганных досок. На гладеньких
ступеньках копошатся младшие братишки Федорки, кряхтя, взбираются на
крыльцо и задом ползут обратно.
Мать Федорки, Татьяна, такая же круглолицая, как дочка, с тоненькими
морщинками под голубыми глазами, встречает гостью на крыльце.
- Ну, слава господу, приехала наша Диночка! А уж моя Федора с утра голову
потеряла! Бегает да бегает по лесу, гукает! "Да чего ты, кажу, бегаешь?
Задержуется человек по своим делам!"
Она крепко обнимает Динку и ведет ее в хату.
- Сядайте, сядайте, Диночка, за стол! Зараз будем вареники кушать! Вы ж
мои варенички завсегда любили, - ласково приговаривает Татьяна, усаживая
Динку за стол и вынимая из печи большую миску с горячими варениками. На
столе разостлан чистый домотканый рушник, на нем золотистые, свежие коржи.
Динка сразу чувствует волчий аппетит и по старой детской привычке без
всякого стеснения вытаскивает из миски огромный черный вареник.
- Вот, Диночка, дожили мы до якого часу - нема ни крошки белой муки.
Просеяла житнюю да и слепила вареники. Може, не понравятся вам? -
беспокоится Татьяна.
- Ну что вы! Я сроду ничего вкуснее не ела! - весело уплетая вареники,
уверяет ее Динка.
Федорка тоже ест вареники, но берет их осторожно, чтоб побольше досталось
гостье. Татьяна любовно смотрит на Динку, проводит заскорузлой рукой по ее
косам, мягко улыбается.
- От яки косы вырастила! И сама вытянулась, як той тополек! Да вот и моя
Федорка тоже подросла... - Татьяна озабоченно смотрит на обеих девочек. -
Мабуть, скоро замуж пора вас отдавать, - шутит она, но моложавое лицо ее
грустно и сквозь шутку слышится материнская тревога. - За кого только
отдавать, все хлопцы на войне, а возвернутся, тоже радости мало: все
хозяйства порушены, скотину кормить нечем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17