Погибла элита пилотажной группы — полковник Борис Григорьев, подполковники Николай Гречанов, Николай Кордюков и Александр Сыровой. Этот день стал самым чёрным в истории «Русских Витязей», и до сих пор память о страшной гибели товарищей бередила душу Громова сильнее, чем собственный горький опыт.
— Эх, — вздохнул Сергей Золотарёв, когда Громов закончил рассказ, — жизнь наша… Даже помянуть ребят нечем.
Помянуть погибших «витязей» действительно было нечем: на «Нитке» царил суровый сухой закон, о чём офицеры были заранее предупреждены.
— А почему ты, подполковник, из «Витязей» ушёл? — спросил Золотарёв Громова.
— Да так, — неохотно ответил Громов, — было одно дело…

(Стуколин потом в индивидуальном порядке рассказал Золотарёву, что это было за «дело»:
— Он в Ле-Бурже выступал. Вроде как с французом воздушный бой разыгрывали. Ну и врезались друг в друга. Костя катапультировался, а француз — всмятку.
— Ишь ты, — Золотарёв присвистнул. — А почему? Их же натаскивают.
— Натаскивают, — согласно кивнул Стуколин, — но там чего-то не сходится. Француз флаттер Флаттер — незатухающие упругие колебания частей самолёта, возникающие при достижении определённой скорости, зависящей от характеристик данного летательного аппарата; способен привести к разрушению конструкции самолёта.

на крыло словил и выйти не успел. С другой стороны, «Мираж» — машина надёжная, и пилот был опытный. Потом в нашей прессе версия мелькала, будто бы с французом приступ случился — журналюги что-то про наследственную болезнь раскопали. А автоматическая система управления, сам понимаешь, не справилась. «Мираж», говорят, прямо в воздухе разваливаться начал. А крайним оказался Костя…)

Среди других развлечений имелась хорошая семиструнная гитара. Оказалось, что многие из пилотов владеют этим инструментом. Даже Громов не отказывал себе в удовольствии исполнить пару-другую песен из репертуара туристов-альпинистов-спелеологов. Пел и специфические песни лётчиков, лучшие из которых сочинены были, разумеется, не офицерами, а вполне гражданскими и приземлёнными людьми, умеющими не стесняться своих чувств.

"Пошёл на взлёт наш самолёт,
Прижал к земле тоскливый вереск,
Махнул рукой второй пилот
На этот неуютный берег.

Ночной полёт — тяжелая работа, Ночной полёт — не видно ничего, Ночной полёт — не время для полётов, Ночной полёт — полночный разговор.
А на земле — не то чтоб лес, А просто редкие березы, Лежат на штурманском столе Ещё не пройденные грозы.
Летим всю ночь по курсу «ноль», Давным-давно нам надоело Смотреть на жизнь через окно И делать дело между делом.
А я не сплю, благодарю Свою судьбу за эту муку, За то, что жизнь я подарю Ночным полётам и разлукам.

Ночной полёт — тяжелая работа,
Ночной полёт — не видно ничего,
Ночной полёт — не время для полётов,
Ночной полёт — полночный разговор" Стихи Юрия Визбора.

.

Что касается «полночных разговоров», то они в основном были посвящены одной и главной теме — внезапной предновогодней отставке Бориса Ельцина и близящимся выборам Президента Российской Федерации. В этом вопросе между пилотами наметился очевидный раскол. Большинству нравился премьер-министр Путин, исполняющий обязанности президента до начала выборов.
«Наш человек, — говорили они. — Нормальный, смелый, за свои слова отвечает делом. Не то что эти старые продажные пердуны. И полковник к тому же — знает, почём солдатская лямка».
Им импонировали его решительные заявления, очевидный патриотизм и простой, доходчивый юморок. Особенно сильное впечатление на офицеров произвёли перелёт премьера на спарке Спарка — двухместная модификация истребителя, используемая для обучения молодых пилотов.

«Су-27УБ» и его похвала в адрес этой и без того выдающейся машины.
«Наш Президент! — твердили сторонники. — Наконец-то по-человечески заговорил. Армия теперь поднимется, и авиация».
Данную точку зрения на фаворита «президентской гонки» разделял и Алексей Стуколин. Поэтому он был сильно удивлён, когда двое его друзей — Алексей Лукашевич и Сергей Золотарёв — вдруг выступили против.
Оппоненты аргументировали свою позицию так.
— Ну ты подумай, Алексей, — говорил, к примеру, Лукашевич, — этих старых пердунов мы хотя бы знаем. Нам известно, кто они, чего каждый из них стоит и чего предложит, когда к власти придёт. А что мы знаем об этом полковнике? Только то, что он полковник КГБ, а КГБ — это далеко не армия и не флот. А то, что он на спарке летал, — так это чистой воды реклама.
— Мы о нём многое знаем! — горячился Стуколин. — Он наконец-то чеченов прижал, а то замотали в конец. И это… задолженности погашает.
— Ельцин четыре года назад тоже погашал, а толку?
Тут уже встревал Золотарёв:
— А ты в Чечне был?! — с яростью наседал он на Стуколина. — Видел, что там делается? Ах, не был? Ну тогда и не выступай! С чеченами он, блин, «разобрался», как же! Как в первую войну не знали толком, ради чего всё это, так и во вторую.
— Вы что, за коммунистов голосовать собираетесь? — заходил с другого конца Стуколин. — Они вам построят коммунизм… лет через семьдесят.
— Ты стрелку-то не переводи, — огрызался Золотарёв. — На твоём полковнике тоже свет клином не сошёлся.
— В самом деле, — подтверждал Лукашевич. — Нашёл тоже кандидата. Я вот, например, за Говорухина голосовать собираюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121