В его глазах плясали искры.Где-то в Овцепикских Горах, над облачными отмелями, Сьюзан пришпорила Бинки— Как он может так говорить? — сказала она. — Как он может играть людскими жизнями и разглагольствовать о долге?В Гильдии Музыкантов горели все огни. Сумкоротый сыграл бутылкой зарю по краю стакана и с грохотом опустил ее на стол.— Кто-нибудь может сказать, кто они такие, черт возьми? — спросил мистер Клит, пока Сумкоротый вторично пытался наполнить стакан. — Кто-то же должен это знать?— Не знаю насчет парня. Никто его раньше не видел. Ат… Ат… А, вы же знаете троллей — этот может быть любым из них.— Один из них — Библиотекарь из Университета, это совершенно определенно, — сказал мистер Герберт Клавесин Трюк, — Библиотекарь Гильдии.— Пока что мы можем оставить его в покое, — сказал мистер Клит.Остальные закивали. Мало кому придет в голову избивать Библиотекаря — если можно найти кого-нибудь помельче.— Как насчет гнома?— А!— Кто-то говорил, что гнома зовут Глод сын Глода и он живет где-то на Дороге Федры…— Отправьте туда кого-нибудь из ребят прямо сейчас, — прорычал мистер Клит. — Я хочу, чтобы им сейчас же разъяснили обычную позицию музыкантов в этом городе. Ха. Ха. Ха.Музыканты неслись сквозь ночь, шум «Залатанного Барабана» стихал вдали.— Разве он не славный парень? — спросил Глод. — Не смог, конечно, получить нашу плату, но был так заинтересован, что дал двадцать долларов своих.— А я думаю, что это значит, — сказал Клиф. — «Даю вам двадцать долларов со своим интересом»?— То же самое, разве нет? И он сказал, что найдет нам еще работу. Ты прочитал контракт?— А ты?— Слишком мелко написано, — сказал Глод, но тут же просветлел лицом. — Зато написано до черта. Когда столько написано, контракт обязан быть хорошим.— А Библиотекарь удрал, — сказал Клиф. — Разуукался как ненормальный и удрал.— Ха! Ну что же, он пожалеет об этом чуть погодя. Чуть погодя люди будут спрашивать его, а он скажет — понимаете, я ушел чуть раньше, чем они стали знаменитыми.— Он скажет «уук».— Так или иначе, а над этим пианино теперь придется здорово потрудится.— Да, — согласился Клиф. — Слушай, я знаю одного чувака, который собирает добро из кусочков. Он его починит.Два доллара превратились в две порции Кормас с Ягнятиной и одну Уранитовую Виндалу в Садах Керри, сопровождаемые бутылкой вина, столь химического, что даже тролли могли его пить.— А после этого, — сказал Глод, когда они уселись в ожидании заказа, — мы пойдем, поищем где остановиться.— А что не так с твоим жильем? — спросил Клиф.— Сквозняки. Там в стене дыра в форме пианино.— Ты же сам ее прорубил.— Ну и что?— Хозяин не будет выступать?— Конечно, будет. Для чего еще нужны хозяева? Так или иначе, а мы растем, чуваки. И я хочу прочувствовать это.— Я думал, ты будешь счастлив, если тебе будут платить, — заметил Бадди.— Верно. Верно. Но если мне будут платить много, я стану еще счастливее.Гитара загудела. Бадди взял ее в руки и дернул струну.Глод уронил нож.— Она звучит как пианино! — воскликнул он.— Я думаю, она может звучать как что угодно, — сказал Бадди. — А теперь она узнала про пианино.— Магия, — сказал Клиф.— Конечно, магия! — подтвердил Глод. — Я это всегда утверждал. Странная древняя вещь, обнаруженная в пыльной старой лавке ненастной ночью…— Ночь не была ненастной, — сказал Клиф.— Должна быть! Ну… хорошо, но ведь чуть-чуть моросило? В общем, ночь обязана быть слегка необыкновенной. Да я готов поспорить, если мы сейчас туда отправимся, мы не найдем лавку на месте. И это все вам докажет. Все знают, что вещи, приобретенные в исчезающих на следующий день лавках, страшно мистические… Вещи Фортуны. Должно быть, Фортуна улыбнулась нам.— Что-то сделала с нами, — сказал Клиф. — Надеюсь, улыбнулась.— И мистер Достабль сказал, что найдет нам завтра действительно необыкновенное место, где играть.— Это хорошо, — сказал Бадди. — Мы должны играть.— Правильно, — сказал Глод. — Мы играем и это правильно. Это наша работа.— Люди должны слушать нашу музыку.— Конечно, — Клиф выглядел озадаченным. — Точно. Безусловно. Это то, что мы хотим. Ну и немного денег…— Мистер Достабль поможет нам, — сказал Глод, слишком захваченный происходящим, чтобы заметить металл в голосе Бадди. — Он, должно быть, очень преуспевающий. У него контора на Площади Сатор. Только шикарные дельцы могут себе это позволить.Начинался новый день.Он едва успел начаться, прежде чем Ридкулли пронесся сквозь росистый Университетский сад и забарабанил в двери Факультета Магии Высоких Энергий. Как правило, он избегал этого места. Не потому, что он не понимал, чем занимаются здесь молодые волшебники — скорее потому, что этого, по его глубокому подозрению, не понимали и они. Им, казалось, страшно нравилось выказывать все меньшую и меньшую определенность относительно чего угодно и заявлять за обедом: «Эгей, мы только что ниспровергли Листокабакову Теорию Чудейной Безосновательности! Изумительно!». Как будто тут было чем гордиться, за исключением огромной невоспитанности. И они постоянно трепались о расщеплении чарума, элементарной частицы магии. Ридкулли не видел в этом никакого смысла. Ну, раскокаете вы все на кусочки. И что в этом хорошего? Вселенная и без ваших тычков и пинков весьма скверно устроена.Дверь открылась.— О, это вы, Аркканцлер.Ридкулли пошире распахнул дверь.— Доброе утро, Стиббонс. Рад видеть тебя на ногах в такую рань.Прудер Стиббонс, самый молодой из преподавателей, поморгал на небо.— Что, уже утро? — спросил он.Ридкулли проследовал мимо него в здание ФМВЭ. Для волшебника-традиционалиста это была неизведанная земля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97