— А где мы будем спать?
Мэт указал:
— Дверь в западной стене.
Родители заглянули за дверь и обернулись:
— Кровать с балдахином?!
— И пухлые перины, — добавил Мэт. — Увы, тут нет пружинных матрасов и электричества тоже нет. Что же касается проточной воды, то она будет стекать из кувшина в таз, если опрокинуть кувшин, а что касается туалета, то это здесь стул с отверстием, под которым стоит ночной горшок. Но его кто-то будет ежедневно выносить. Не так замечательно, как там, где я вырос, но что поделать — средние века как-никак.
— Даже по средневековым стандартам — это роскошь, — заверил сына Рамон, после чего повернулся и добавил:
— А теперь садись.
— Вот-вот, садись, — кивнула Химена и подала мужчинам пример, опустившись на один из стульев в форме песочных часов, и притом настолько грациозно, словно всю жизнь только и делала, что сидела на средневековых стульях.
Мэт сел, чувствуя себя провинившимся ребенком. Отец, нахмурившись, уселся рядом с матерью.
— Рассказывай, — потребовал он, — но так, чтобы в твоем рассказе был смысл.
— Это у меня вряд ли получится, — возразил Мэт. — Но тут все самое настоящее, и я объясню это так, как сам понимаю.
— В таком случае начни с того, как мы сюда попали, — распорядился Рамон, откинувшись на спинку стула.
— Все дело в магии, — ответил Мэт и поднял руку, готовясь к возражениям. — Нет, правда! Я не дурачусь! Все дело в магии, только я и сам это далеко не сразу понял когда впервые попал сюда.
И он принялся подробно рассказывать о том, как впервые угодил в Меровенс: как нашел в университетской библиотеке между страницами книги пергамент, как изучал, его до тех пор, пока непонятные слова не начали обретать смысл, как затем оказался на улице Бордестанга.
Он рассказал родителям о своих неудачах вначале, о том как постепенно он понял, что здесь на самом деле действует магия, но совершенно не работают физика и химия. Отец прервал его рассказ.
— Ну что ж... мне, к примеру, квантовая механика всегда казалась чудом из чудес.
Мэт продолжил. Чуть погодя мать Мэта воскликнула:
— Этот нахал отобрал у нее престол?
— И убил ее отца, — добавил Мэт и посмотрел на своего отца, как бы извиняясь перед ним. — Теперь ты понимаешь, почему она так крепко обняла тебя, когда ты назвал ее дочкой.
— Понятно. — Рамон кивнул и добавил: — Пусть обнимает меня, когда захочет.
Химена тоже согласно кивнула, но проворчала:
— Надеюсь, тебя она будет обнимать чаще, Матео.
— Я тоже на это надеюсь, — усмехнулся Мэт и вкратце поведал родителям о войне со злобным колдуном Малинго за возвращение Алисанде короны и престола.
Pассказал о действующих лицах тех событий — драконе Стегомане, Черном Рыцаре сэре Ги, гиганте Кольмейне, патере Брюнеле — священнике-оборотне, о бывшей ведьме Саессе. Закончив рассказ, он заметил, что за окном уже смеркалось — ему-то показалось, что он говорил полчаса, не больше.
— Погоди, дай-ка уточню, — сказала Химена. — Ты отвоевал для нее престол?
— Ну, не я один, — возразил Мэт. — Но, похоже, я явился краеугольным камнем успеха.
— Значит, ты ее главный чародей? — спросил Рамон и нахмурился.
— Да. Это и есть та правительственная работа, про которую я вам толковал.
— Лорд Маг! А дворянином ты когда стал?
— Когда так решила Алисанда — кстати, это произошло до того, как мы поженились. Года за три до этого.
Химена удивленно подняла брови;
— Значит, она таки поморочила тебе голову. Ну и умница!
— Знаешь, тогда мне так не казалось, — проворчал Мэт.
Мать усмехнулась:
— Тем лучше для нее. — Неожиданно она вновь стала серьезной. — Просто не знаю, Матео, так трудно в это поверить.
— Ты сейчас говоришь по-испански? — негромко спросил Мэт.
— Нет, я говорю по-английски, но... — Химена вдруг замерла и широко раскрыла глаза:
— Нет, не по-английски.
— Ты сможешь что-нибудь произнести по-испански, если очень постараешься, сказал Мэт. — И по-английски, и по-французски, но это у тебя получится с большим трудом.
— Но на каком же языке мы разговариваем? — спросила Химена.
— На том, на котором написан пергамент, — ответил Мэт. — Это язык Меровенса. Когда вы прочли несколько раз стихотворение, продиктованное мной, слова для вас начали обретать смысл, ваше сознание настроилось на этот мир, и это помогло вам перенестись сюда, но как только вы сюда попали, вы и думать начали на меровенсском языке.
— Помогло? Кому помогло? — Рамон подозрительно Прищурился. — И кто же занялся нашим переносом?
— Я совершенно уверен в том, что это делает святой Монкер, — сказал отцу Мэт. — Вероятно, в свое время он решил, что для того, чтобы Алисанда, законная наследница, вновь обрела престол, ей не хватает меня, а поскольку Меровенс оставался единственной страной в Европе, не попавшей под власть Зла, Святому определенно стоило вмешаться.
— Власть Зла? — Мать смотрела на Мэта во все глаза. Она даже наклонилась вперед.
— Белая магия действует, черпая силу у Бога, — пояснил Мэт. — Черная же магия черпает силу у Сатаны Чудеса и той, и другой магии осуществляются путем чтения стихов, а еще лучше — пения. Возникает модуляция магических сил. Магические элементы укладываются в определенном порядке, и совершаются чудеса.
— Значит, только Добро и Зло? — уточнил отец.
— Понимаю, современному человеку трудно это принять — Савл так до сих пор и не желает с этим соглашаться. Он пытается разработать некие обезличенные законы магии. Этого же добивается король Латрурии — государства, занимающего территорию нашей Италии...
— Значит, Меровенс теперь не единственное государство, отвернувшееся от Зла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123