Мне на ту пору так надоели всяческие дрязги в колледжах, что я принял помощь этого человека и стал искать какое-нибудь доходное дело. В то время мы уже не так нуждались в деньгах Мэтью уже окончил колледж и подрабатывал ассистентом, одновременно учась в университете. Мой сосед сказал мне, что готов продать свой магазин, и я обсудил все это с Хименой. Не то чтобы я собирался совсем бросить основную работу. Не имея возможности подать на конкурс, я так или иначе к маю остался бы без работы, а мне ведь уже пятьдесят и, оставаясь ассистентом профессора, я вряд ли имел бы возможность удержаться в колледже в то время, когда шло сокращение штатов. В общем, мы решили, что выбирать нам особо не из чего, хотя Химена еще могла найти для себя неплохое место. Итак, я взял в банке ссуду на мелкое предпринимательство и купил магазин.
Я работал как зверь, и в первое время мы просто-таки процветали, я зарабатывал даже больше, чем на преподавательской работе. А потом какой-то наркоделец приучил местных парней к новому наркотику, и вскоре они был и готовы делать все, что он им прикажет. Они и всегда-то были грубы, а тут стали просто невыносимы. Они хотели, чтобы я закрыл свой магазин, и в этом была какая-то странная злоба. Их мозги были затуманены наркотиком, и я просто поражался. как они вообще могли думать. Казалось, будто за них думает кто-то другой — говорит им, что делать и как. Возможно, кто-то из них не был таким уж балбесом, каким притворялся.
Как бы то ни было, они сумели распугать всех моих постоянных покупателей и даже пытались запугать меня — чтобы я не занимался доставкой продуктов престарелым клиентам, но это им не удалось — частично из-за того, что я сам был мастак подраться, а частично потому, что хорошо помнили меня с детства и, видимо, до сих пор побаивались. Я, правда, никого из них пальцем не тронул, хотя они пакостили мне, как только могли, но пару раз мне пришлось с ними очень резко поговорить.
И все же я боялся, что в один прекрасный день мне придется объявить себя банкротом — никто не хотел ходить за покупками ко мне в магазин. Мы продали дом, чтобы выручить деньги и жить на них, пока кто-то из пас не найдет приличную работу. Думаю, банк понятия не умел, что делать с магазином.
Наверное, он так никогда и не откроется. Дом у нас купила приятная молодая пара. Надо сказать, и муж, и жена обладают хорошим чувством юмора и показались мне людьми добрыми и порядочными, но что-то в них есть такое... какая-то способность постоять за себя и в случае чего дать отпор. Очень надеюсь, что в будущем в нашей округе поселится побольше такого народа и эти люди заставят местную шпану держать себя в рамках приличий.
В общем, в пятьдесят лет я собирался выйти за порог нашего дома, закрыть за собой дверь и начать новую жизнь. Никогда не думал, что обрету такую счастливую жизнь, какую предложил нам наш сын Мэтью. В конце концов, о чем еще может мечтать профессор, специалист по истории литературы, как не о том, чтобы пожить в средневековой эпохе?
* * *
Даже отец Мэта не смог бы определить, что представляет собой комната наверху, в южной башне, — аудиторию или лабораторию. Ну разве что ее можно было счесть магическим эквивалентом физической лаборатории. Вдоль одной из стен выстроились прочные стеллажи, заставленные бутылками и загадочной посудой из металла и стекла. Около стеллажей стоял длинный стол фута четыре высотой и восемь длиной с каменной крышкой и множеством ящиков — нечто вроде лабораторного стенда. Другую стену занимала большая грифельная доска, испещренная геометрическими фигурами. Рядом с доской располагался рабочий стол, заваленный пергаментными свитками. Посреди стола лежала раскрытая книга.
Дальнюю стену занимала карта звездного неба с красивыми зодиакальными знаками.
Пол в комнате был каменный, но часть его — примерно двенадцать квадратных футов — была засыпана мелким песком. Окна представляли собой узкие прорези, забранные стеклами. В противном случае они бы выглядели словно обычные бойницы.
По обе стороны от окон свисали тяжелые шторы, необходимые, по всей вероятности, для того, чтобы в случае необходимости полностью затемнять комнату. Однако ночью сквозь окна в комнату мог проникать свет луны и звезд. По комнате были расставлены несколько подставок для светильников, еще два светильника стояли на лабораторном столе и один — на рабочем.
В общем и целом все свидетельствовало о том, что тут кто-то напряженно трудится, но труды тут ведутся волшебные.
Брат Игнатий — стройный монах в сутане и с тонзурой — наблюдал за тем, как отец Мэта читал стихи. Появился феникс, возгорелся и исчез. Брат Игнатий кивнул.
— Великолепная получилась иллюзия для человека, никогда не упражнявшего свой дар, сеньор Мэнтрел. Вероятно, ваш опыт в изучении поэзии уже сделал вас неплохим магом.
— В таком случае Химена тоже должна быть неплохой волшебницей, — улыбнулся Рамон.
— Очень может быть, и я сужу об этом по той сосредоточенности, с которой она цитирует стихи, — отметил брат Игнатий. — На самом деле сеньора привносит в стихи столько жизненной силы, что я бы даже не отважился назвать ее чтение цитированием. — Брат Игнатий в упор смотрел на родителей Мэта. — У вас обоих величайший дар, но уже сейчас я вижу, что ваши способности разнятся.
— Разнятся? — Химена удивленно посмотрела сначала на мужа, потом на монаха. — В чем же разнятся? Мы оба волшебники, разве нет?
— Да, но между теми, кто творит чудеса, всегда существуют отличия. Кому-то лучше дается целительство, кто-то умеет лучше творить магические предметы, кто-то умеет создавать живых существ из воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123