жить рядом с мистикой, не понимать ее, но при этом обращать на нее внимание — это же с ума сойдешь рано или поздно! Недаром ведь штат прислуги, как можно было понять из оговорок Горвича, обновлялся в среднем раз в несколько лет!
Что же заставляет графа жить в этом проклятом месте? Гордость? От такой гордости с ума можно сойти!
— Я его не понимаю, — сказала как-то Юля. — Провести всю жизнь в этой дыре с привидениями! Да я бы на его месте наняла управляющего и носа бы сюда не показывала чаще двух раз в год!
— Большинство так и делает. Но отнюдь не все, надо сказать...
— А как бы ты вел себя на его месте?
— Мне трудно представить себя графом и землевладельцем... но, пожалуй, я вел бы себя так же, как Горвич!
— То-то ты ему понравился! Он поэтому с тобой так и разговорился...
— Не сказав при этом ни слова о том, что нас интересует.
— У нас, согласись, специфические интересы! — усмехнулась Юля и неожиданно спросила: — А как ты думаешь, здесь действительно есть привидения?
Евгений удивился: что за вопрос!
— У нас даже начерчены изолинии их интенсивности! — ответил он.
— Интенсивность привидений, — с издевательской важностью произнесла Юля, — измеряется... вероятно, в привидунах. Или в привидиллах. — Она вздохнула и сказала уже нормальным тоном: — Я не об этом! Кто-то кроме нас это замечает?
— Да, — твердо ответил Евгений. — Еще как замечают. Но похоже, здесь строгое табу на подобные разговоры. И это даже странно...
— Действительно странно, — заметила Юля. — Ведь в каждом приличном замке, должны водиться привидения. Или вампиры. Ты читал «Вампиров» Олшеври?
— Да.
Юля отскочила к двери, замерла, входя в образ. Евгений неотрывно смотрел на нее: он понял, кого она собирается играть.
— Вот представь себе, — заговорила она, и даже голос ее неуловимо изменился. — К тебе входит молодая женщина, лицо ее прекрасно, правда, зубы чуть острей, чем нужно, но ты не замечаешь этого... — теперь Юля сделала несколько медленных шагов; казалось, лицо ее стало чужим, а зубы действительно заострились... — Она смотрит тебе в глаза, ты замечаешь, что лицо у нее очень бледное, тебе становится жаль ее... Ты хочешь сказать ей что-то ласковое, но не находишь слов, а только смотришь в глаза, ища что-то в ее взгляде... — Глаза Юли потемнели, стали почти фиолетовыми и манящими, как спираль бесконечности. — Там ничего нет, там только пустота и холод, но поняв это, ты уже не можешь вернуться... — Евгений не мог отвести взгляд от лица Юли, действительно, не мог вернуться. — А она подходит ближе, кладет руки тебе на плечи... — Евгений вскрикнул от прикосновения ее рук, казалось, сердце остановилось... что это? игра? или уже не игра? — Ты нравишься мне, — шептала Юля (или уже не Юля?). — Я хочу поцеловать тебя. — Ее губы вначале нежно, потом все сильней и сильней прижимались к шее. Что-то почти неосязаемое обволакивало Евгения, голова кружилась, но несмотря на подступающую слабость, возбуждение нарастало. Он сам обнял Юлю, почти вцепился в нее, опрокидывая на постель... Она оторвалась на секунду от его шеи, и тут же приливом горячей крови вернулись силы, но только на секунду. Ведьма властным жестом подняла руки, толкнула ладонями что-то невидимое, словно смыкая вокруг Евгения кольцо... — Ты не уйдешь от меня! — она произнесла это, как заклинание и Евгений снова упал в ее объятия, будучи не в силах сопротивляться, да и не желая этого... И снова губы на шее, высасывающие силы, но дарящие наслаждение...
— Ну, знаешь, — сказал Евгений час спустя, — если все жертвы вампиров чувствовали то же... я не знаю!
— Теперь ты меньше их боишься?
— Гораздо больше: им действительно нельзя сопротивляться.
— На самом деле, я думаю, можно... — Юля сладко и уютно потянулась, ничем не напоминая ту ведьму, которой была недавно.
— Ага. Чеснок, четки, облатки... Согласно классике.
— А четки у тебя, между прочим есть! Настоящие! Ты взял их с собой?
— А как же. Достать?
Евгений вытащил из чемодана и надел на шею ватиканский подарок.
— Все, госпожа Вампирша! Теперь я защищен.
— Ну, вот еще!
Юля потянулась к его шее и дернула за четки... и тут же с криком отшатнулась.
— Ай!
— Что случилось? — испугался Евгений.
— Они меня обожгли, — медленно сказала Юля. — Знаешь, мне это не нравится...
— Сейчас я их сниму, — Евгений улыбнулся, но за улыбкой пряталась тревога. — Просто ты слишком хорошо перевоплотилась, завтра пройдет...
— Не в том дело, — мотнула головой Юля. — У этого места слишком сильная аура! И я боюсь...
Она не договорила. Похоже, игры в привидения, могут быть небезопасными там, где привидения действительно водятся! Но как такое могло получиться? Неужели в старых легендах больше правды, чем обычно принято думать?..
* * *
...Горвич вошел в спальню, что-то сказал прибиравшейся там горничной. Та кивнула и вышла. Через несколько минут в комнату вбежала молодая жена Горвича, Антонина, Тонечка. Он поднялся ей навстречу, лицо его осветилось: он любил ее. Он рад был видеть ее веселой.
— Мария сейчас принесет кофе, хочешь?
— Вечером? — она удивленно подняла брови.
— Именно вечером. Можно сказать, на ночь.
Тонечка смутилась. Такой вот юной и счастливой не видел ее никто даже в «Лотосе». Но она была такой!..
Вошла горничная с подносом. Тяжелый серебряный кофейник, изящные чашки. Тонечка еще не привыкла к окружающей ее роскоши, и Горвичу это нравилось.
Неожиданно под окном раздался какой-то странный шум. Спальня была на первом этаже, ветки иногда стучали в стекло, но этот шум не был шумом веток. Он походил на глухое ворчание...
— Что это? — испуганным звенящим голосом спросила Тонечка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69