А ведь в злосчастном проглоченном доме проживало минимум пятьдесят душ, если точнее – сотрудников Технокома.
Впрочем, мне не время было последние почести отдавать, я стал лихорадочно карабкаться вверх, а туман начал структурироваться. Он как будто оформился в сферу со множеством лучей-игл – я заметил ее портретное сходство с радиолярией и опять-таки с первобытным орнаментом. Потом шар стал темнеть, а иглы соединяться и образовывать что-то вроде ячеек, которые набрякали и густели. Из сияния как будто рождалось вещество – марсианский красноватый мерзлотный лед, несколько более яркий и и более серебристый чем обычно. И этот лед, разрастаясь нитями (словно полимер какой-то!) наседал мне на пятки. Вот уж кошмар так кошмар, сердце заколотилось как бешеная крыса в клетке.
Я на полной натуге пехал вверх, комбез еще родил зубчики на ладонях, которые помогали держаться. Однако бурный ледяной вал быстро догонял меня, а до поверхности оставалось метров тридцать еще. Опять проигрыш намечается?
Но тут в шахту, которая образовалась после падения дома, влетела птичка – вернее, юркий коптер. Его телескопические руки крепко ухватили меня за талию, я едва успел разжать ладони и тут же оказался вознесен из шахты. На моих глазах она вся затянулась льдом, который еще брызнул вверх на манер гейзера, словно пытаясь достать меня в последнем рывке. Но потом ледяная труха опала и застыла. На месте приемного купола дома-колодца “Лягушатник” под оранжевым небом маячил только скромный холмик, навроде могильного, изо льда и реголита. Погнутые трубы путепроводов, воздухопроводов, водопроводов, связепроводов еще утыкались в него, словно хотели подпитать мертвеца. А вокруг уже кружили аварийные и полицейские коптеры, подъезжали и зеваки на гермокарах.
На летательном аппарате раскрылся люк, и телерука загрузила меня в багажный отсек, из которого я легко перебрался в кабину. Там за пультом управления сидела Екатерина А190 – Сонькина мать, дама изрядного энтузиазма. А как говорит очередной земной имам: счастье и беды страны зависят от темперамента женщины.
– Рад встрече, она очень своевременная,– заметил я, немного пропыхтевшись,– Ты, надо полагать, случайно пролетала мимо на своей ступе.
– Я летела за тобой, Фома.
Фомой меня называют только дружки и Екатерина – чтобы придать мне значительности. На самом деле мой номер – Ф.К123.
– Так ты… вы… моя родная служба все знала?
– Узнала, когда началось. Наши детекторы способны обнаружить… ЭТО только в активной фазе.
Значит, кто-то все же был в курсе дела, однако ждал, когда фаза из пассивной превратится в активную.
– И что же ЭТО было, Катерина?
– Я не могу разглашать, у тебя нет доступа, потому что ты, Фома, подмастерье тринадцатого ранга, а не начальник Технокома, и даже не член какой-либо техносферной директории.
– Ладно, у меня нет доступа, потому что я полчлена. Я плохо работаю и скверно отдыхаю, не занимаюсь дебилдингом и бабсклеем. А ты мастер сто второго ранга, начальница и вдобавок красавица. На твоем замечательном лице написаны суровость и нежность, содержательность и игривость, деловитость и раскованность, в нем читаются германские, тюркские и славянская корни, причем аристократические. Но почему ты, вместе с друзьями начальниками, не создала систему хоть какого-то аварийного оповещения и эвакуации? Мне же домашние кибероболочки до распоследнего момента лапшу на уши вешали. До сих пор не могу поверить, что кто-то охотился за моей задницей, желая получить ее на завтрак, а вся страна тем временем мирно жевала свой утренний омлет и плевала на мои страдания.
– Фома, директория нашей службы предлагала потратить достаточные средства и повсеместно смонтировать систему оповещения. Но “Бет” и “Гимель” были против, дескать “Алеф” раздувает мифическую опасность, набивает себе цену и запускает руку в тощий общак.
Старая история. В составе огромных структур Технокома порядка десяти весомых служб со своей системой секретности, доступа, фильтрации, ценностей, подходов, перспектив. Только я мало что в этом петрю. Я – рядовой сотрудник службы “Алеф”, рядовее и проще некуда.
– Куда мы сейчас, Катя? В комплекс “Алеф”?
– Ко мне. Сжуешь омлет из гадючьих яиц и выдавишь тюбик варенья, чтобы не переживал из-за завтрака. В комплекс потом. А сперва расскажешь, как тебе удалось выкарабкаться с первого этажа.
– Ты, кстати, рада этому?
Собственно, женщина тут впервые посмотрела на меня, если не считать того беглого зыркания, когда она удостоверилась, что я в кабине и не нуждаюсь в кибердокторе. А взгляд у Катерины непростой, за душу цепляет, особенно если прилетает искоса. Впрочем отзыв члена Директории был скупым и строгим:
– Я рада тому, что у меня есть дополнительный источник информации.
В самом деле, чего большего желать от мастера “техно” сто второго ранга, почто ей за вас переживать, она ведь не замухрышка какая-нибудь из касты “шудра” (где собралась всякая вольница от старателей до шлюх).
– Ну и на том спасибо, начальник.
Но, между прочим, я впервые оказался у Екатерины дома. Она действительно большая шишка в службе “Алеф”, начальник отдела особых экспертиз. Мою жилплощадь на ее жилплощадь сменять бы вряд ли получилось. И не только оттого, что у меня первый этаж и метраж меньше. Я жил в старом “колодце”, а она в нормальном доме модерновой застройки с видом на величественную гору Олимп и прочие вулканы Тарсиса, ради которых сюда припираются толпы туристов. Такое здание не надо прятать в грунт от малоприятной атмосферы Марса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121