Они не были заперты, а лишь прикрыты…— Продолжайте, — сказал мистер Фейр.— Профессор, видимо, тяжело переживал очередную ссору с сыном? Я употребил все свое красноречие, чтобы уговорить его послать Стивену телеграмму с предложением встретиться еще раз. Профессору было нелегко решиться на этот шаг, потому что в вопросах наследственности он был фанатичен и неумолим…— Наследственности? — перебил его Манфред. — Вы имеете в виду наследственность мисс Фабер?— Я, право, не знаю ничего определенного, — Мунсей пожал плечами, — но профессор от кого-то узнал, что ее отец умер в больнице для алкоголиков. По-моему, это сообщение было лишено оснований…— И что произошло вчера вечером? — спросил мистер Фейр.— Стивен пришел на встречу с отцом. Я, не желая мешать их беседе, ушел в свою комнату… Около половины двенадцатого я спустился вниз. Свет в лаборатории еще горел, и, решив, что их встреча продолжается, я снова поднялся к себе и лег спать… Утром, в восемь часов, меня разбудил дворецкий и сообщил, что профессор в свою комнату не возвращался. Я не усмотрел в этом ничего настораживающего, так как покойный дядя иногда засыпал в кресле, засидевшись допоздна в лаборатории… Когда же я вошел туда, то обнаружил…— Боковая дверь была заперта? — спросил Гонзалес.— Нет, только прикрыта.— А ворота в сад?— Тоже.— Вы не слышали никакого шума?— Нет.В дверь постучали.Когда Мунсей открыл ее, на пороге показался Стивен Тоблемон.За ним следовали два сыщика. Тоблемон-младший был бледен. Он приветствовал кузена слабой улыбкой. Манфред обратил внимание на непомерно крупные резцы Стивена. Остальные зубы были нормальной величины. Оценив его мощные руки, Манфред задумчиво закусил губу…— Вы получили печальное известие, мистер Тоблемон?— Да, — ответил Стивен дрожащим голосом. — Могу я видеть своего отца?— Сейчас, — отрывисто бросил мистер Фейр. — Но прежде вам придется ответить на несколько вопросов. Когда вы его видели в последний раз?— Вчера вечером, — быстро ответил молодой человек. — Он вызвал меня телеграммой, и у нас был продолжительный разговор.— Как долго он продолжался?— Около двух часов.— Беседа носила дружеский характер?— В той степени, в какой отец был справедлив ко мне последнее время, — выразительно заметил Стивен. — Мы обсуждали одно обстоятельство…— Речь шла о вашей помолвке с мисс Фабер?— Да.— Вы обсуждали и другие вопросы?— Да.— Какие?— Отец сообщил, что намерен изменить завещание. — Он улыбнулся Мунсею. — Мой кузен сделал все возможное для защиты моих интересов. Я чрезвычайно признателен…— Вы ушли из лаборатории через боковую дверь?Стивен кивнул.— И заперли ее за собой?— Нет. Дверь запирал отец. Я слышал, когда выходил в сад, что он повернул ключ в замке.— Можно ли открыть дверь снаружи?— Нет… А почему вы задаете подобные вопросы? Мне сообщили, что отец умер…— Его убили, — спокойно ответил мистер Фейр.— Убили? — переспросил потрясенный Стивен. — Но… У отца ведь не было врагов.— Это выяснит следствие, — сухо заметил начальник полиции. — Я вас далее не задерживаю, мистер Тоблемон.Стивен медленно двинулся к двери лаборатории.Через четверть часа он показался на пороге библиотеки. Лицо его было мертвенно бледным.— Это ужасно! Бедный отец!— Насколько мне известно, вы, мистер Тоблемон, изучали медицину… — сказал мистер Фейр. — Вы согласны со мной, что, по всем признакам, вашего отца удушили?Стивен кивнул.— Я не мог так же спокойно произвести осмотр тела, как сделал бы это в другом случае, но, по всей видимости…
Манфред и Гонзалес возвращались домой пешком. Некоторое время оба молчали, погруженные в поиски той единственной версии, которая становится истиной в зале судебного заседания.— Ты обратил внимание на его резцы? — спросил Гонзалес.— Да. Но еще я обратил внимание и на его горе.Леон тихонько рассмеялся.— Ты, должно быть, не читал чудесной работы Монтегацца «Физиология боли». Там говорится, что выражение боли ничем не отличается от выражения раскаянья.— Если бы я не знал тебя так хорошо… — улыбаясь, произнес Манфред, — то…— Что?— Ничего. Ты ничего особенного не заметил в лаборатории?— Химикаты, аппараты для получения жидкого воздуха, электрические приборы… Но когда я увидел термос, мне стало ясно…Он вдруг остановился.— Санта Миранда! — вскричал Леон. — Как я мог забыть об этом?Он осмотрелся.— Вот магазин, из которого можно позвонить по телефону. Ты пойдешь со мной или подождешь здесь?— Я дьявольски любопытен, ты же знаешь.Войдя в магазин, Гонзалес сразу же направился к телефонному аппарату.Манфред услышал названный им номер. Во время пребывания в доме профессора он тоже отметил его.— Это вы, мистер Мунсей? — спросил Леон. — Я только что был у вас в обществе мистера Фейра. Мы, кажется, уже напали на след банды… Вы не скажете мне, где находятся очки профессора?— Очки профессора? — переспросил Мунсей.— Да. Не будете ли вы столь любезны взглянуть, где они? Я подожду у аппарата.Гонзалес равнодушно мурлыкал какую-то опереточную мелодию, популярную в Мадриде лет десять назад. Вдруг он умолк и внимательно прислушался.— В спальне профессора? Благодарю вас. Простите за беспокойство.Он повесил трубку. Манфред ни о чем не расспрашивал его.— Большие резцы! — проговорил Леон уже на улице. — М-да…
Рано утром Манфред куда-то ушел и вернулся уже к тому времени, когда Гонзалес позавтракал.— Где вы изволили пропадать, мистер Манфред?— На Флит-стрит. Я просматривал спортивные отчеты газет.— Зачем? — изумился Леон.— Случайно я встретил мистера Фейра. Он сказал, что при вскрытии не обнаружено следов яда, как и признаков насилия на теле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33