Тимоти вышел из тьмы и вошел в мир, где, казалось, царили вечные сумерки. Он видел предметы, казавшиеся знакомыми, но не находил в них смысла. Он сознавал, где находится, но это не имело значения. Ему было все равно. Женщина, которая была с ним, ушла. Он попытался вспомнить ее имя, но не смог.
Лишь одно имя вертелось у него в голове, и он произнес его шепотом:
– Мина…
Он знал ее, хотя никогда не видел. У нее были прекрасные янтарные глаза.
– Приди ко мне, – велела Мина. – Мой Повелитель Чемош нуждается в тебе.
– Я приду, – пообещал Тимоти. – Где мне тебя искать?
– Иди по дороге на восход.
– Ты хочешь, чтобы я ушел из дому? Нет, я не могу…
Боль ошеломила Тимоти, жуткая боль, похожая на агонию – вестницу близкой смерти.
– Пойдешь по дороге на восход, – повторила Мина.
– Я приду! – выдохнул он, и боль ослабела.
– Приведи мне учеников, – велела она. – Передай другим дар, который получил сам. Ты никогда не умрешь, Тимоти. Ты никогда не состаришься. Ты никогда не узнаешь страха. Передай другим этот дар.
Лицо жены всплыло у него в памяти. Тимоти смутно сознавал, что не хочет этого делать, что он причинит Герде ужасную боль, если поступит так. Он не станет…
Боль разрывала его, сгибала, выкручивала.
– Я все сделаю, Мина! – простонал он. – Сделаю!

Тимоти пошел домой, к семье. Ребенок спал в колыбели сладким послеобеденным сном. Тимоти не обратил на малыша внимания. Он не помнил, что у него есть сын. Ему было на это наплевать. Он видел только жену и слышал один-единственный голос, голос Мины, который приказывал: «Приведи ее…»
– Дорогой! – воскликнула Герда радостно, но в то же время удивленно. – Почему ты дома? В разгар дня?
– Я пришел домой, чтобы побыть с тобой, любовь моя, – ответил Тимоти. Он обнял ее и поцеловал. – Пойдем в постель, жена.
– Тим! – Герда засмеялась и попыталась полушутя оттолкнуть его. – День же на дворе!
– Какая разница? – Он целовал ее, ласкал и чувствовал, как она тает от его прикосновений.
Герда сделала последнюю слабую попытку запротестовать:
– Ребенок…
– Он спит. Идем. – Тимоти опустился вместе с женой на кровать. – Позволь мне доказать, что я люблю тебя!
– Я знаю, что ты меня любишь, – сказала Герда, прижалась к мужу и начала отвечать на его поцелуи.
Потом принялась расшнуровывать его куртку, но он перехватил ее руки.
– Только ты должна сделать кое-что, чтобы доказать, что тоже любишь меня, жена. Недавно я сделался последователем Бога Чемоша. И я хочу, чтобы ты разделила со мной ту радость, которую я обрел, поклоняясь этому Богу.
– Ну конечно, дорогой муженек, как ты захочешь, – согласилась Герда. – Но я совсем ничего не понимаю в Богах. Что за Бог этот Чемош?
– Бог вечной жизни, – ответил Тимоти. – Ты поклянешься ему в верности?
– Ради тебя я сделаю все, что угодно, дорогой.
Он раскрыл было рот, собираясь сказать что-то, но потом передумал. Она чувствовала, что в душе его идет какая-то борьба. Лицо Тимоти кривилось от боли.
– Что случилось? – спросила Герда встревоженно.
– Ничего! – выдохнул он. – Ногу судорогой свело. Вот и все. Повтори за мной: «Я клянусь в верности Чемошу».
Герда повторила эти слова и добавила:
– Я люблю тебя.
И тогда Тимоти произнес что-то непонятное, склонился над ней и, прежде чем прижаться губами к ее левой груди, над сердцем, прошептал:
– Прости меня…

Глава 1

Азрик Крелл, Рыцарь Смерти, изумленно смотрел, как белая фигурка кендера для игры в кхас бросилась бежать по игровой доске, на полной скорости врезалась в его собственную фигуру, в черного рыцаря, и схватилась с ним. Обе фигурки упали на пол и покатились в сторону.
«Эй, ты! Это не по правилам!» – было первой, гневной мыслью Крелла.
Второй, несколько смущенной: «Я никогда еще не видел, чтобы фигуры кхаса такое вытворяли».
В третьей мысли забрезжило озарение: «Это не простая фигура».
В четвертой сквозило явное подозрение: «Что-то странное здесь происходит».
После чего он сбился, надо полагать, по той причине, что оказался вовлеченным в битву за свою бессмертную жизнь с кошмарным гигантским богомолом.
Крелл всегда терпеть не мог насекомых, а этот самый богомол был поистине омерзителен: десяти футов ростом, с глазами навыкате, зеленый, с шестью зелеными же длинными лапами; двумя из них он вцепился в Крелла, вонзил жвала в его съежившийся дух и принялся вгрызаться в разум рыцаря.
Спустя один жуткий миг Крелл сообразил, что это не обычное насекомое. Это Бог, принявший такое обличье, Бог, который очень сильно его не любит. В этом не было ничего удивительного. Крелл успел оскорбить нескольких Богов, пока был еще жив, в том числе и покойную, но не упокоившуюся Такхизис, Владычицу Тьмы, и ее неистовую и мстительную дочь, Морскую Королеву Зебоим, которая вышла из себя, узнав, что именно Крелл был тем, кто предал и убил ее возлюбленного сына, Лорда Ариакана.
Зебоим захватила Крелла и убивала его медленно, с удовольствием. Когда, наконец, в его растерзанном теле не осталось и искры жизни, она прокляла его, обратив в Рыцаря Смерти и заточив в Башню Бурь на труднодоступном проклятом острове, где он жил некогда, служа тому, кого потом предал; здесь рыцарю предстояло провести вечность, постоянно помня о совершенном преступлении.
Избранное Зебоим наказание обернулось не совсем тем, на что она надеялась. Другой знаменитый Рыцарь Смерти, Лорд Сот, представлял собой трагическую личность, вечно терзаемую угрызениями совести и постоянно стремящуюся к самопожертвованию. Креллу же, напротив, скорее нравилось быть Рыцарем Смерти. После кончины он обрел то, что всегда ценил, будучи живым:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96