- Каждую ночь прошлое приходит мучить его, и он не волен
избавиться от пытки. Он обречен вечно размышлять о том, что же ему
следовало предпринять, чтобы избегнуть своей нынешней участи - вечно
скитаться по свету, не находя покоя. И темные эльфийки, немало
способствовавшие его падению, принуждены заново переживать былое вместе с
ним. Каждую ночь они повторяют свой рассказ. Каждую ночь он его слушает...
- О чем хоть говорится в их песне?
- Я запомнила ее наизусть, почти как он, - Китиара засмеялась, но
озноб тут же вернулся. - Пошли за новым графином вина, и я расскажу тебе
эту историю. Конечно, если ты никуда не спешишь...
- Я никуда не спешу, - сказал Ариакас и уселся в кресло. - Хотя, если
ты вправду хочешь, чтобы я прислал цитадели, мне нужно будет вылететь на
рассвете.
Китиара улыбнулась ему обворожительной кривой улыбкой, пленившей
столь многих.
- Спасибо, господин мой, - сказала она. - Теперь уж я нипочем тебя не
подведу.
- Я тоже думаю, что не подведешь. - И Ариакас невозмутимо позвонил в
серебряный колокольчик. - Потому что в ином случае его судьба... - и он
мотнул головой в сторону нижнего покоя, где достиг своего апогея жуткий
стонущий плач, - ...его судьба покажется тебе медом, прелесть моя.

РЫЦАРЬ ЧЕРНОЙ РОЗЫ
- Как тебе известно, - начала свой рассказ Китиара, - государь Сот
был Соламнийским Рыцарем, честным и благородным. Увы, он был еще и
человеком сильных, необузданных страстей и сам не ведал порой, что творил.
Это-то его в конце концов и сгубило.
Его угораздило влюбиться в прекрасную эльфийку, ученицу истарского
Короля-Жреца. К тому времени Сот уже был женат, но красота эльфийки
заставила его тотчас позабыть о супружеском долге. И он отдался страсти,
разом отбросив и священные обеты брака, и свою рыцарскую клятву. Солгав
девушке, он совратил ее и привез сюда, в Даргаардскую Башню, пообещав
вскоре жениться. Законная же супруга его исчезла при весьма подозрительных
обстоятельствах...
Китиара передернула плечами и продолжала:
- Насколько я разобрала слова песни, там говорится, что, даже узнав
об ужасных преступлениях своего возлюбленного, эльфийка продолжала хранить
ему верность. Она денно и нощно молилась Богине Мишакаль, умоляя дать
рыцарю возможность искупить грехи. И, по всей видимости, ее молитвы были
услышаны. Государю Соту была дарована сила отвратить Катаклизм - правда,
ценой собственной жизни.
Любовь девушки, с которой Сот обошелся столь скверно, придала ему
сил, и Сот выехал в Истар. Говорят, Боги открыли ему: чтобы спасти Кринн и
остатки своей чести, он должен был добраться до Короля-Жреца и остановить
его.
В дороге, однако, рыцаря перехватили женщины-эльфийки, ученицы
Короля-Жреца. Они знали о преступлении государя Сота и пригрозили погубить
его. А чтобы он поменьше слушал свою возлюбленную - намекнули ему, что она
в его отсутствие принялась ему изменять.
И Сот вновь поддался страсти, отмахнувшись от доводов разума. Бешеная
ревность и жажда мести погнали его назад в Даргаардскую Башню. Едва
переступив порог, он стал уличать безвинную девушку в гнусной измене.
Именно в тот момент и разразился Катаклизм. Громадный светильник, стоявший
тогда в нижнем покое, рухнул на пол, и девушку, державшую на руках дитя,
охватило пламя. Умирая в огне, она прокляла рыцаря Сота страшным
проклятием, обрекая его на вот эту самую жизнь без жизни - жуткую и
вечную. Начался пожар, и Сот погиб в нем со всеми своими людьми, чтобы
возродиться такими, какими мы их видим сейчас...
- Вот, значит, о ком ему напоминают каждую ночь, - вслушиваясь,
пробормотал Ариакас.
В тихих владениях сна
Вспомни о ней.
Когда мир сновидений
Облекается тихим светом
И кажется, что близко благословение, -
Вспомни о ней!
Мы все равно не дадим позабыть.
Проживаешь былое снова и снова
Ты, давно бестелесный.
Ибо ты был первой тенью в обители света,
Разросшейся, как смертоносный нарыв.
Ибо ты был акулой в тихой воде,
Исподволь разинувшей пасть.
Ибо ты был ядовитой змеей,
Алчущей в тишине живого тепла.
Ты был подобен смерти младенца в люльке,
Дому, гниющему под дождем.
Через это - и худшее - ты проходил
Бестелесным видением, мести и скорби
Уже недоступным.
Вопли женщин рвали заветную тишину,
Но ты отворял глухие двери миров
И выпускал на волю чудовищ.
В вихре пламени погибало дитя
И страны горели.
И время пылало.
И расколотый мир готов был сгинуть навек,
Лишь бы знать, что отмерен срок,
Что тебя поглотила тьма.
Но ты проходил
Бестелесным виденьем,
Мести и скорби
Уже недоступным.
Только не скрыться от слов,
Звучащих в ночи,
За которой грядет новая ночь.
И так - до скончания дней.
Ненависть - вот спокойствие мудрецов,
А у вечности нет конца.
Сквозь рои метеоров
И неподвижность зимы,
Сквозь распятую розу
И омуты, где таится акула,
Сквозь черную толщу океанских глубин,
Сквозь камень тверди земной
И кипящую магму недр -
К себе самому. В пустоту. В ничто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146