..
- Пока он не надумал нас закрыть, - хмуро отозвалась Тика. Схватила
швабру и принялась мыть пол.
- Даже Теократам нужно наполнять чем-то желудок, а также отмывать
глотку от серы и огня, которые они извергают во время проповедей, -
засмеялся Отик. - Каждый день задвигать людям про Новых Богов - небось
жажда замучит. То-то он, как вечер - так к нам...
Тика оставила швабру и наклонилась поближе, поставив локти на стойку.
- Отик, - сказала она серьезно и тихо. - Ходят ведь и другие слухи...
люди говорят о войне! О том, что на севере собираются какие-то армии! По
городу слоняются непонятные типы в надвинутых капюшонах. Их все время
видят с Высоким Теократом, они его о чем-то расспрашивают...
Отик с любовью взглянул на свою девятнадцатилетнюю собеседницу и
ласково потрепал ее по щеке. Он старался заменить ей отца - с тех самых
пор, как ее родитель таинственным образом исчез.
- Война? Еще чего! - фыркнул он и легонько дернул Тику за рыжие
кудри. - Со времени Катаклизма только и слышно - "война" да "война".
Болтовня, девочка, обычная болтовня. Может, сам Теократ ее и подогревает,
чтобы народ не отбивался от рук...
И тут дверь растворилась.
Тика и Отик испуганно вздрогнули и разом повернулись к двери. Ни он,
ни она не слыхали скрипа ступеней, что само по себе превосходило всякое
разумение! "Последний Приют", как и все здания Утехи, был выстроен высоко
на ветвях раскидистого валлина; единственным во всем городе исключением
была кузница. Горожане подались на деревья очень давно, еще в эпоху
безвременья и ужаса, последовавшую за Катаклизмом. Прошло время, но Утеха
так и осталась висячим городом, одним из немногих истинных чудес, еще
сохранявшихся на Кринне. Прочные деревянные мостки соединяли между собой
жилые дома и общественные заведения - повседневная жизнь пятисот жителей
шла своим чередом высоко над землей. "Последний Приют", самое крупное во
всей Утехе строение, висело в сорока футах над землей. Снизу к нему вела
лестница, обвивавшая узловатый ствол древнего валлина. Отик был совершенно
прав, утверждая, что поскрипывание ступеней загодя предупредит о любом
посетителе, званом или незваном.
Но почему-то ни Тика, ни Отик не слышали, как подходил этот старик.
Он стоял на пороге и с интересом оглядывался, опираясь на видавший
виды дубовый посох. Капюшон простого серого плаща был накинут на голову:
лицо скрывала тень, только поблескивали ястребиные, пронзительные глаза.
- Чем я могу служить тебе, старец? - обратилась к нему Тика, но
прежде тревожно обменялась взглядами с Отиком: уж не соглядатай ли
Искателей пожаловал в "Последний Приют"?
- Э-э... - заморгал старик. - У вас открыто?
- Ну... - Тика замялась.
- Да-да, конечно, открыто. - Отик, широко улыбаясь, поспешил ей на
выручку. - Входи, входи, седобородый. Тика, кресло для гостя! Он, должно
быть, уморился, поднимаясь по лестнице...
- Что? Какая лестница? - Старик почесал затылок и выглянул на
крыльцо, потом посмотрел вниз, на землю. - Ах да, лестница... такая
пропасть ступенек... - Прихрамывая, он вошел внутрь и шутя погрозил
посохом Тике. - Не беспокойся, умница. Я и сам могу подыскать себе кресло.
Пожав плечами. Тика подхватила швабру и вновь взялась за уборку, не
забывая, впрочем, поглядывать на старика.
А он между тем проследовал на самую середину комнаты, осматриваясь
кругом так, словно желал запомнить расположение каждого стола и каждого
стула. Зальчик, правду сказать, был порядочных размеров и имел форму боба:
валлиновый ствол служил ему внутренней стеной, а сучья поддерживали пол и
потолок. С особенным интересом оглядел старец камин, устроенный я глубине
помещения. Кроме камина, в гостинице не было ничего, сделанного из камня,
но искусные строители-гномы даже и его сделали неотличимым среди сплошь
деревянного убранства: дымоход уходил вверх, изгибаясь подобно ветви.
Рядом с камином аккуратной горкой высились нарубленные куски сушняка и
сосновые чурбаки, привезенные издалека, с гор: никому во всей Утехе и в
голову не пришло бы пилить на дрова свои родные деревья.
Черный ход наружу вел через кухню и, вообще говоря, представлял собой
люк в полу, под которым зияла сорокафутовая пустота. Тем не менее кое-кто
из посетителей заведения находил столь необычный запасной выход весьма
даже удобным. Вот и старец, заметив его, одобрительно кивнул годовой. И
пробормотал что-то вполголоса, продолжая осматриваться.
Но как же изумилась Тика, когда он вдруг отложил свой посох, засучил
рукава и принялся переставлять мебель! Тика даже бросила мытье пола и
спросила, опираясь па швабру:
- Послушай, что ты делаешь? Этот стол всегда здесь стоял!
Она имела в виду длинный, узкий стол, который старец оттащил из
центра комнаты к самому стволу валлина, утвердив его напротив очага. И
отступил в сторону, любуясь работой.
- Вот и хорошо, - проворчал он. - Как раз у огня. Принеси-ка,
девочка, еще пару стульев: их должно быть шесть.
Тика вопросительно повернулась к Отику. Тот, казалось, хотел
возразить, но как раз в это время на кухне что-то вспыхнуло. Судя по крику
повара, масло опять пролилось в огонь. Отик умчался на помощь, исчезнув за
вращающимися кухонными дверьми.
- Дед безобиден, - шепнул он, пробегая мимо Тики. - Пусть делает что
хочет... в разумных пределах, естественно. Может быть, у него вечеринка...
Вздохнув, Тика подтащила два стула и поставила там, куда показал ей
старец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159