Раз князь в Угловой палате, значит, ждать предстоит долго.
* * *
– Как посоветуешь, казначей, не отправить ли погорельцам припасов из кремлёвских закромов? – Василий Дмитриевич оторвал взгляд от лежавшей перед ним карты и посмотрел на Ивана Кошку.
– Пошлю, коль велишь. Только казна не богата, сам знаешь.
– Ты много не отправляй, так, самую малость. Было бы видно, что печётся великий князь о простом народе, и ладно.
Василий Дмитриевич обмакнул лебяжье перо в краску, и по пергаменту потянулась неровная красная линия. Она пошла вдоль Литвы на юг за Оку, за Новгород Нижний, за чувашские и мордовские земли, на север, мимо Студёного моря. Вернувшись к Литве, линия замкнулась, обозначив на карте большое, неправильной формы кольцо. Внутри него оказалось множество ленточек-рек, холмиков-гор, церковок с крепостцами. Церковками отмечались города.
– Велика Русь, – восхищённо вымолвил Иван Кошка, следивший за движением пера по пергаменту.
Князь усмехнулся довольно.
– Помнишь, Василий Дмитриевич, – продолжал Иван Кошка, – ребятами малыми мы читали: «О светло светлая и прекрасно украшенная земля Русская и многой красоты наполнена: озерами многими, реками и колодцами, горами крутыми, холмами высокими…
–.. дубравами частыми, городами великими», – подхватил князь и, помолчав, добавил – Франция, Испания и Португалия на сём пространстве свободно могут поместиться.
– А помнишь, Василий Дмитриевич, что ещё в книге сказано? – не унимался казначей.
– Что ж это?
– «Наполнена Русь зверями различными, садами возделанными, князьями грозными, боярами достойными».
– Насчёт «достойных бояр» ты попал в самое сердце. Из-за них-то и вызвал тебя в Угловую палату.
Маленькая Угловая палата со стенами и потолком, затянутыми холстиной, и дверями, обитыми толстым ордынским войлоком, как нельзя лучше годилась для секретных бесед. В Угловую палату никто не входил без спроса. Даже слугам сюда впуска не было. Глухонемой ордынец, ставший любимцем князя, в счёт не шёл. Он всюду следовал за Василием Дмитриевичем как преданный пёс. Где князь, там и ордынец. К присутствию безгласного телохранителя настолько привыкли, что не замечали его, как не замечали поставец с ордынской посудой или бронзовый рукомойник, искусно сработанный в виде ордынца, сидящего на гривастом коне.
– С боярами ты в самое сердце попал, – повторил князь. – Что ни скажу, что ни сделаю – всё Едигею переносят. Не успели в Благовещенской церкви возвести леса, как из Орды несётся гонец: «Пошто храм богато украшаешь, а дань-выход не шлёшь. Деньги есть – шли выход». Как Едигей спроворился о церкви узнать?
– Ума не приложу. Раньше Илью Ивановича да Петра Константиновича подозревали…
– Нарочно отослал их в Орду, знал, что подкуплены. А Едигей и без них о наших делах осведомлён не хуже, чем ты да я. Затем с тобой и затворился, чтоб разговор остался в тайности. Дела же у нас серьёзные. Через Новгород шведы грозят. Литовцы Псков держат под ударом. Псков – первое наше оплечье. – Князь провёл пальцем по карте через Великие Луки к Волоку Ламскому и вдоль южного рубежа Московского княжества до Рязанской земли. – С восхода – Орда. – Палец князя продвинулся к западу. – С заката – король польский и князь литовский. С полуночи свей не дают спокойно вздохнуть. Каждый норовит от Руси клок оторвать. Главное беспокойство сейчас – Литва с Витовтом во главе.
– Неужто Витовт против тебя, своего зятя, умыслил худое? Жена твоя, Софья Витовтовна, разве не дочерью ему приходится? Мальчонкой я был, а помню, как привезли из Литвы красавицу невесту. Двое бояр вели ее под руки и тебе, государь, как драгоценность вручили.
– С той поры пятнадцать лет минуло. Ныне Витовт не о родстве помышляет, хочет свои владения расширить за счёт наших земель. Его опередить надобно.
– Что ты, государь! Все силы потребуются против Орды. Сам говорил, что надлежит порвать ордынские цепи.
– Для того и надо обезопасить Литву, чтобы руки у нас были развязаны. Витовт хитёр: сперва – Смоленск, теперь Новгороду угрожает, мыслит через них к Москве подобраться.
Князь прочертил на карте стрелками путь воображаемого похода литовских войск.
Красные стрелки выглядели убедительно.
– Твоя правда, государь, – сказал, глядя на карту, Иван Кошка. – Литва сосед опасный. Только враз не совладаешь.
– На то и нет расчёта. Главное сейчас – Витовта опередить и показать, что Москва его не боится.
– Кого ж из князей или воевод ты надумал поставить во главе войска? Сам ты здесь нужен. Дядя твой Владимир Андреевич да братья – оплот против Орды. Кого же?
– Потрудись, Иван, дойти до Думной палаты – бояре моего выхода заждались, верно. Скажи им, что через малое время буду, и меж делом шепни Холмскому, пусть пожалует. Да смотри, чтоб никто не приметил, – добавил Василий Дмитриевич в тот момент, когда немой Капьтагай растворял перед казначеем дверь.

Юрий Холмский прийти не замедлил.
– Здравствуй, гость дорогой, – приветствовал его великий князь. – По лицу угадываю, что ты в добром расположении.
– Хорошие вести получил, государь, и от княгини, и от меньшой сестрицы. Особливо рад за сестрицу. Бежала она из Твери.
Слышал о том, да не успел сказать, опоздал, значит.
– Опоздал, государь. Сестрица уже в Переяславле.
– Счастлив ты, Юрий Всеволодович, в семье.
– Счастлив? – Тонкие брови Юрия Холмского сдвинулись, обозначив на лбу продольные складки. – Счастья мне не будет, пока не возверну отчий удел. И то подумываю, не попроситься ли к Едигею в воеводы, а то, что я за князь: ни вотчины, ни дружины.
Холмский с вызовом посмотрел на Василия Дмитриевича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44