Но было много и таких, кто по отношению ко мне вел себя иначе. Они насмехались над моим акцентом, моими манерами, которые они считали грубыми, полным отсутствием у меня понятия о том, как подобает себя вести и вообще над тем, что я канадка. Я тоже, как сейчас помню, была слишком чувствительной и вспыльчивой. Я не терпела грубого обращения и насмешек. И когда я отлупила двух или трех своих мучительниц, другие собрались вместе с ними и однажды ночью навалились на меня, когда я спала и стали меня бить, душить и обливать водой до тех пор, пока я не разрыдалась и не пообещала, что больше не буду драться «как лосиха». Потом все постепенно уладилось. Я заключила перемирие со всей школой и занялась унылой наукой, как стать леди.Ситуация решительно изменилась после каникул, я подружилась с девочкой из Шотландии, Сюзен Дафф; ей нравились те же занятия на открытом воздухе, что и мне. Она тоже была единственным ребенком, и ее родители были рады, что я составляла компанию их дочери. Мы провели лето в Шотландии, а зимой и весной катались на лыжах по всей Европе: в Швейцарии, Австрии, Италии. И мы держались друг друга до самого окончания школы, в конце нас даже «выпустили» из школы вместе, а тетя Флоранс внесла за меня пятьсот фунтов на идиотский выпускной танцевальный вечер в отеле «Гайд Парк», и я попала в тот же «список» и танцевала те же идиотские танцы, а молодые люди — мои партнеры, казались мне грубыми и прыщавыми и совершенно лишенными мужественности по сравнению с канадскими юношами, которых я знала. (Но может быть я и ошибалась, так как один из них, самый прыщавый, участвовал в «Гранд нэшнл» [крупнейшие скачки с препятствиями, проводятся ежегодно весной на ипподроме Эйнтри близ Ливерпуля] и не сошел с дистанции.И тогда я повстречалась с Диреком. В это время мне было семнадцать с половиной, и мы с Сьюзен жили в маленькой трехкомнатной квартирке на улице Оулд Черч, неподалеку от Кингз роуд. Был конец июня, уже поздно было организовывать один из наших знаменитых «сезонов», и мы решили устроить вечеринку для тех немногих, с кем, повстречавшись, когда-то подружились. Семья, живущая с нами на одной лестничной площадке, уезжала за границу в отпуск, и они позволили нам распоряжаться их квартирой по необходимости, если мы будем за ней присматривать, пока они в отъезде. Мы почти разорились, желая «не ударить лицом в грязь» при устройстве вечеринки и я послала телеграмму тете Флоранс и получила от нее сто фунтов. Сьюзи наскребла пятьдесят и мы решили организовать нашу вечеринку как следует. Мы собирались пригласить человек тридцать, полагая, что приедут только двадцать. Мы купили восемнадцать бутылок шампанского — розового, потому что это звучало шикарнее, банку икры за десять фунтов, две довольно дешевые банки печени в масле, которая выглядела вполне прилично, когда мы разложили ее на тарелки и множество кушаний с чесноком, которыми знаменит Сохо. Наделали массу бутербродов из черного хлеба с маслом, кресс-салатом и копченым лососем, добавили кое-что из блюд, традиционных для Рождества. Например, чернослив и шоколад — это была глупая идея, никто их даже не попробовал — и когда мы все это расставили на двери, снятой с петель и накрытой блестящей скатертью, чтобы выглядело как буфетная стойка, оказалось, что все похоже на настоящий взрослый праздничный стол.Вечеринка прошла успешно, даже слишком успешно. Пришли все тридцать приглашенных, а некоторые из них привели с собой еще и знакомых, так что людей было столько, что яблоку негде было упасть; гости сидели на лестнице, а один даже на унитазе, с девушкой на коленях. Шум и жара были ужасными. Может быть, в конце концов мы и не были теми добропорядочными буржуа, какими себя считали, а может быть, людям действительно нравятся настоящие буржуа, а не те, которые пытаются изображать из себя таковых. Во всяком случае конечно, случилось самое ужасное — у нас кончилась выпивка. Я стояла у стола, когда какой-то шутник опустошил последнюю бутылку шампанского и заорал придушенным голосом: «Воды! Воды! Или мы никогда больше не увидим Англии!!» Я занервничала и произнесла с глупым видом: «Но больше ничего нет». В это время высокий молодой человек, стоявший у стены сказал: «Нет есть. Вы забыли о винной лавке». Он взял меня за локоть и повел вниз по лестнице. «Пошли, — твердо сказал он. — Нельзя портить хорошую вечеринку. Мы достанем еще, в пивной!»И мы отправились в пивную, купили две бутылки джина и горку горьких лимонов. Он настоял на том, что за джин платит он, а я заплатила за лимоны. Он был сильно «под мухой», но общаться с ним было все равно приятно. Он объяснил, что до нашей вечеринки был еще на одной и что к нам его привела молодая супружеская пара Норманы. Они были друзьями Сьюзен. Он сказал, что его зовут Дирек Моллаби, но я не обратила на это особого внимания, так как была озабочена тем, чтобы донести бутылки до гостей. Когда мы поднялись по лестнице, раздались радостные возгласы. Но к этому моменту вечеринка прошла свой пик и гости начали расходиться. Наконец, никого не осталось, кроме небольшой группки близких друзей и тех, кому негде было пообедать. Затем и они потихоньку разошлись, в том числе и Норманы, которые были очень милы. Уходя они сказали Диреку Моллаби, что ключ от двери он найдет под ковриком. А Сьюзен предложила всем пойти в кабачок «Попотт», что через дорогу, местечко, которое мне не нравилось. В это время Дирек Моллаби подошел ко мне, отвел волосы, закрывавшие мое ухо, и хриплым шепотом пригласил побродить с ним. Я согласилась. Думаю, потому, что он был высоким, сильным и взял инициативу в свои руки, в то время как я находилась в нерешительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49