— Ну я же говорил, что их две! — выкрикнул молодой комиссар.Эх, молодо-зелено, простим ему эту порывистость.— А откуда вы знаете, что это была я? — 1 спросила я потусторонним голосом, замечательно повторив интонации инспектора.— Паспорт, прописка.., вы не заявляли об утере паспорта, я проверял.Я секунду помолчала. Профессиональный уровень есть профессиональный уровень.— Особ, которых зовут Барбара Борковская, в нашей стране вагон и маленькая тележка.Подделать штамп о прописке — это пустяк даже для дилетанта. Вы провели опознание тела? Покойницу кто-нибудь опознавал?— Нет, ещё нет. Опознание мы отложили на завтра, брат покойной…— Господи помилуй, Влодек! Не делайте глупостей, не пугайте моего брата! А тем более родителей! Я жива, вы что, до сих пор этого не заметили? Вот я вас шандарахну пустой бутылкой в темечко, тогда вас проймёт! Черт побери, прошу прощения…Я опомнилась. Бутылкой по темечку — это не вполне профессиональный уровень.С немалым усилием я снова вошла в роль прокурора.— Вы исходили исключительно из паспорта и штампа о прописке? Без опознания тела?— Это на самом деле серьёзная ошибка с нашей стороны. Но есть все данные о том, что Барбара Борковская, журналистка, условилась о встрече на месте преступления, приехала туда и была убита.— Как?— Одним выстрелом, прямо в сердце, сзади.— Там кто-нибудь живёт?— Территория и обстоятельства очень способствовали такому убийству. Оружие не нашли, возможно, оно было с глушителем.— С кем она договорилась о встрече?— С Иоанной Хмелевской, писательницей.— И что говорит Хмелевская?— Что журналистка была наглая и мерзкая, взяла её за горло, клянчила интервью, невзирая на явное нежелание писательницы, к тому же опоздала…Вот теперь мне сделалось плохо… * * * Все началось два года назад, может даже раньше, но я ничего не замечала и ни о чем не догадывалась.— В чем ты была вчера после обеда? — внезапно спросил меня муж сентябрьским вечером, когда мы загнали деток в постель и сидели за чаем.— Да в том же, в чем утром, — изумилась я. — Ив том же, в чем сегодня. У меня не слишком много нарядов, ты не заметил?Муж отмолчался. Он сидел какой-то нахохлившийся, явно не в своей тарелке, поглядывая то на меня, но на дуршлаг на стене за моей спиной.Чай мы пили на кухне. Мне не хотелось бегать, накрывая стол в гостиной, широким раздвижным столом мы пользовались, только когда ели вместе с детьми. Время от времени приходилось проверять, умеют ли они управляться с ножом и вилкой.Обычно дети ужинали раньше, а мы чаёвничали позже. Это были мои самые любимые минуты — тишины и покоя. На сей раз с покоем явно дело не ладилось.— А что случилось? Я плохо выглядела?— Я знаю, что по дороге домой ты заезжала на Мокотовскую, — продолжал муж, не отвечая на мой вопрос. — Обязательно нужно было заезжать?Ни на какую Мокотовскую по дороге домой я не заезжала, мне там нечего было делать, да и вообще не по дороге. В этот день я возвращалась из Краковского Предместья, из окружной прокуратуры, куда моталась по делам. Дела затянулись, потом я торопилась, еле-еле пробилась на Mapшалковскую и ехала прямо, никуда не сворачивая.Откуда ему в голову пришла такая странная идея?— Да меня там вообще не было. Зачем мне туда ехать? Кто это выдумал?Муж укоризненно посмотрел на дуршлаг.— Тебя видели. Поэтому я спросил, в чем ты была. Кроме того… Можно было вести себя тактичней…Я ничегошеньки не понимала, но даже не встревожилась. Какая-то глупость, кто-то ошибся. Кретин.., или кретинка. Скорее уж кретин мужского пола, он-то как раз и не заметит, кто во что одет, а баба все высмотрит. Одета я была в обычный простой костюм, темно-серый. Юбка, пиджак, бежевая блузка. Мой стандартный служебный наряд, отлично подходящий для осени.
Стоп, а косыночка? Такая тоненькая, в черно-серо-бежевую полосочку. Купила я её на лотке, это не редкость.— А как я себя вела? — спросила я.— Ты сама лучше знаешь, — с отвращением ответил муж, сосредоточившись на дуршлаге.Я, похоже, не заслуживала даже взгляда.— То-то и оно, что не знаю. Ты уверен, что это была я?— Совершенно. Тебя подробно описали, именно так, как ты выглядела. Не говоря уж о том, что ты громко и чин по чину представилась: прокурор Барбара Борковская. Уж этого могла бы не делать, хотя бы ради нас.— Значит, я совсем потеряла голову, — беспечно ответила я. — Не понимаю, откуда у тебя такие своеобразные сведения. Неужели всерьёз думаешь, что это была я? Просто чушь какая-то.Муж наконец-то оторвал взор от дуршлага, мрачно посмотрел на меня и быстро перевёл взгляд на стакан с чаем. Конечно, я прекрасно знала, что благоверный всегда считал меня способной на что угодно, но даже моё «что угодно» должно иметь свои границы. Принародные вопли о том, что я-де прокурор, слишком выходят за эти границы. Я пожала плечами: наверняка у него затмение в мозгах, потом пройдёт. И переключилась на другую тему. Как раз в то время я вела несколько трудных и очень неприятных дел, совещание в окружной прокуратуре тоже радости не добавило, и вообще я жутко устала. А надо было ещё ознакомиться с материалами дела.Недели через две-три, тоже вечером, зазвонил телефон и бабский голос заявил:— А пани хоть знает, что её муженёк с этой шулькой загулял, там у них роман, как в бразильском сериале, а вам хоть бы хны?После чего в трубке что-то зашелестело, словно кто-то рядом возбуждённо зашептал, пытаясь вырвать у доброжелательницы из рук трубку, и телефон замолчал. Вместо того чтобы переживать, я занялась хозяйством. Накормила ужином детей, выдраила кухню, приготовила обед на завтра.Мужа дома не было, он мог в это время гулять хоть с белой медведицей, но я не поверила ни единому слову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74