в чем, черт побери, дело? На что я ему сдалась?!Ну вот, даже в таком паскудстве есть капелька радости.Однако муж мой, увы, дураком не был, наверняка насчёт свидетелей тоже подумал, потому что после взрыва эмоций предложил мне полюбовно уладить дело. Я едва не начала его уговаривать получить развод по вине супруги — так мне понравилась идея оклеветать меня перед судом! Но все-таки опомнилась. Полюбовно так полюбовно.Он подал заявление на развод, я согласилась. * * * Не знаю, выяснилась бы когда-нибудь чудовищная истина, если бы не приехала из Канады после двух лет отсутствия Агата, моя лучшая подруга, в честь которой я назвала нашу дочку.Радостные вести обо мне до неё долетели тотчас, и она на ночь глядя примчалась ко мне — удивлённая и испуганная.— Баська, что происходит? — спросила она, пристально оглядывая меня со всех сторон. — Что за идиотство тут творится? Почему ты мне ничего не написала, почему не позвонила?! Слава богу, выглядишь ты нормально, ну, немножко похудела, но я не вижу в тебе никаких признаков алкоголизма! И на наркоманку тоже не похожа…Я с интересом её перебила:— Погоди-ка, погоди! О наркомании я пока не слышала, ничего о ней не знаю.— Зато я слышала! Обо всем, о чем только можно. Ты давно должна выглядеть как чучело!Морщины, чёрные мешки под глазами, типичные симптомы, а где они? Я в эту чушь не верю, не верю, что ты себе ищешь троглодитов по кабакам и спишь с ними в канавах, про богатых шведов я тоже не верю! И никогда не поверю, что ты под утро приползаешь домой на карачках!— Не под утро, а вечером, и обокрала я вроде бы араба, а не шведа…— Дура ты!Это я должна была закатывать истерики, а не Агата. Успокоилась она только после здоровенной стопки коньяка, да и то не сразу. Коньяк вытеснил из моего дома все спиртное. Стефан уволок весь остальной алкоголь, старательно следя, чтобы ни капельки больше в доме не появилось, а вот коньяк остался. Должно быть, потому, что в моих похождениях фигурировали пиво, водка и шампанское. Коньяком меня поили исключительно состоятельные уголовники.— Я их выведу на чистую воду, — пообещала Агата свирепо. — Меня в Варшаве давно не было, никто не вспомнит, что нас с тобой связывает. Разве что старые знакомые… А они как?— С прохладцей, — ответила я, правильно поняв её вопрос. — У них в голове не умещается, что моя профессия так на меня повлияла. Кое-кто догадывается, что тут форменная травля, и сочувствует, даже желает помочь, но как тут поможешь?День и ночь глаз с меня не спускать? Ходить за мной как привязанные? Все работают, времени нет.— А вот у меня пока есть и время, и деньги.У меня в Канаде были частные ясли, это же золотая жила! А ещё у меня есть идея. Не знаешь, где и когда ты должна устроить очередной скандал?— Понятия не имею. Увы, я обо всем узнаю постфактум.— Погоди, нельзя так сразу лапки кверху.Это же можно вычислить. Есть ведь какие-нибудь закономерности?— Есть, — мрачно подтвердила я. — Прежде всего — время. Всякий раз, когда меня никто не видит. И я сразу скажу, что уже пробовала этому противодействовать. Здесь, дома.Агата очень заинтересовалась. Она перестала нервно бегать по комнате, согласилась перейти в кухню и спокойно там сесть. Романтическим порывам кухня не соответствовала, но серьёзные разговоры в ней вести очень даже можно.— Что ты пробовала? Лучше расскажи все по очереди. Где вообще Стефан?— Понятия не имею. Он мне о своих делах не докладывает.Я принялась заваривать чай, потому что коньяк коньяком, а от разговоров у нас наверняка в горле пересохнет.— Он вообще не приходит? — сурово спросила Агата.— Кто сказал? Приходит, почему нет, иногда даже раньше меня. Что-нибудь делает, занимается детьми, пока они не помоются и не лягут.Благодаря чему они в последнее время рано ложатся. Потом он покидает зачумлённую квартиру и отправляется в синие дали.— И что?— И ничего. Иногда возвращается после полуночи," иногда вообще не возвращается. Мне это больше напоминает визиты в гардеробную.Надо сменить костюм или ещё что-нибудь в этом роде.— Вы друг с другом разговариваете?— Редко, мало, очень вежливо и только на конкретные темы.— Что за конкретные темы?— Вежливая просьба, чтобы я сушила зонтик в ванной в раскрытом виде, а не вешала мокрый на вешалку в прихожей…— Ты что, действительно вешаешь мокрый зонтик в прихожей? — поразилась Агата.Я тяжело вздохнула и залила заварку кипятком.— Один раз такое случилось. Обе руки были заняты — накупила замороженных овощей и нужно было переложить их в холодильник. На секунду повесила зонтик и забыла. Или оставляет мне деловое сообщение, что у нас кончился майонез и надо купить. Или что у Агатки колготки на колечках протёрлись и он их выбросил. Или спрашивает, куда девался журнал, который два дня назад лежал на письменном столе.— Вообще-то довольно бесконфликтно, — похвалила Агата. — Хотя в этом явно усматривается зарево мировой войны. Ну хорошо, понимаю…— Нет, — мрачно перебила я, — ничего ты не понимаешь.Агата вопросительно смотрела на меня.— — Мне просто трудно об этом говорить, — нехотя призналась я. — Может, пока не станем?— Хоть намекни…— Ну ладно. Дети. Меня от них старательно изолируют, и пока не спрашивай ни о чем.Недаром мы с ней дружили со времён куличиков в песочнице и пронесли нашу дружбу через все школы и институты (Агата поступила на исторический, я — в юридический).Спрашивать она не стала.— Вернёмся к нашим баранам. Есть идея… даже две, потому что мне в этой истории мерещится двойное дно. Для своих выходок ты упорно выбираешь вторую половину дня и вечер, правильно?— Да. Так мне рассказывали.— Что-то в этом есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74