— Простите, а в котором часу это случилось?— Перед самым закатом, — ответила соседка, безошибочно угадав, о чем речь. — Я даже не успела мужу показать, что она натворила, потому что очень быстро стемнело. Наверное, около пяти. Или чуть раньше.Слава богу, ей в голову не пришло спросить, почему я так интересуюсь столь незначительным происшествием. У меня не было ни малейшего желания сообщать ей, что в обмен на щедро подаренный хвощ я собираюсь в ближайшее время натравить на неё полицию. Теперь ничего не придётся врать или высасывать из пальца. Напротив, необходимо связаться с ними как можно быстрее — ведь я невольно ввела в заблуждение славных людей, внушив им, будто соседский дом пустует.Дозвонилась я без труда: поручик.., пардон, комиссар Гурский дал мне номер своего мобильного. По телефону я самым таинственным голосом попросила его приехать, дабы он собственными глазами увидел нечто весьма любопытное. Комиссар отнёсся к моим словам очень серьёзно и медлить не стал.Приехал он один, без своего шефа, инспектора Бежана, что мне было только на руку.— Я ввела вас в заблуждение, утверждая, что этот дом стоит пустой, — с ходу взяла я быка за рога. — Собственно говоря, так и было до вчерашнего дня. Рядом с моим дом действительно пустует, в следующем живут, а про третий дом я сказала, что он тоже пустой.— Все верно, — подтвердил комиссар.— Но оказалось, что хозяйка третьего дома была здесь, и она в окно заметила автомобиль.А в автомобиле женщину. Эта особа осталась в её благодарной памяти навеки, поскольку раздавленную тую сейчас сами увидите, но, если вы скажете соседке, что это я на неё донесла, я вам никогда в жизни этого не прощу. Вы лучше сделайте вид, будто случайно обнаружили помятые кустики, и с них начните разговор, от души вам советую. Я бы охотно подслушала, о чем вы станете говорить, но вряд ли у меня получится. Вы уж вернитесь и расскажите мне, ладно? Из элементарного чувства порядочности.Комиссар согласился проявить элементарную порядочность, ушёл и спустя довольно продолжительное время вернулся. Он был настолько доволен, что за чаем поделился со мной некоторыми служебными тайнами.— Если я вам сам не скажу, вы же все равно из меня силой выдавите, правильно? Так вот, ваши сведения могут очень пригодиться. Это была единственная машина перед её домом в течение как минимум часа, а она у окошка торчала ещё больше. И охота так мучиться с паршивыми занавесками?— У меня с занавесками тоже всегда сплошное мучение, — осторожно сказала я, прибегнув к безличной форме, потому что не собиралась приписывать себе чужие заслуги, — мучилась вовсе не я.Гурский рассеянно осмотрелся.— Ну да, очень красиво, — похвалил он. — Там тоже красиво.— Но вы же ходили к ней не только затем, чтобы восторгаться интерьером? — вежливо напомнила я.— Это точно, не затем.— И кого соседка видела в этой машине?— Блондинку, — мрачно ответил комиссар. — Бессмыслица получается.— Почему? — удивилась я. — Судя по всем этим дурацким анекдотам про блондинок…— Вот именно, к такой глупости блондинка очень даже подходит. Если представить, что она привезла сюда свою жертву, укокошила её, а потом удрала, неудачно развернувшись, давя и круша все на своём пути, словно специально старалась, чтобы её запомнило полгорода. Верх кретинизма.— Просто она пыталась выехать с той стороны, — объяснила я, — а там дыра поперёк дороги — целая плита из дорожки выворочена, и она об этом не знала.— Что же это за преступник, который даже не изучил местность перед тем, как идти на дело!— А плиту выворотили недавно, только когда стройка напротив остановилась. Я уже раньше видела, как там кто-то пытался развернуться.— Как же здесь вообще люди ездят?!— Одни с одной стороны, другие — с другой. Плита выворочена как раз посередине между воротами.Комиссар Гурский секунду скрежетал зубами и бормотал совершенно уместные в данной ситуации слова. После чего вернулся к нашей теме:— Ладно, но что здесь делает блондинка?Вроде получается, что блондинка — лучшая подруга убитой. Убийц вообще-то ищут среди врагов, а не среди друзей. В этом вообще никакого смысла нет!— Так вы бы взяли и поговорили с этой подругой, — осторожно посоветовала я.— Так где ж её взять-то? — сердито ответил Гурский. — Никого у нас нет, из-за идиотской ошибки в самом начале все у нас скур.., то есть скурсивилось.— Из-за какой ошибки?— Насчёт личности убитой.Ну вот, я же знала, что он в чем-нибудь, а проговорится! На миг я потеряла дар речи. — — Минуточку. Это что же получается? Убили не Борковскую, а кого-то другого?Комиссар слегка растерялся, посмотрел на меня взором раненой лани и махнул рукой:— А, да что там! Вы умели молчать пять лет назад, наверняка и сегодня не разучились. Ну да, Борковская, только другая Борковская. Не та.Принимая во внимание, что я вообще никакой Борковской не знала, мне это было совершенно безразлично, но я почувствовала сильнейший интерес.— А которая же?— Ну, другая…— Журналистка?— Да какая там журналистка, журналистка свалилась нам на голову в наихудший момент.Живая, здоровая и злая как сто чертей, прямо из отпуска. Стыдобища — не передать словами!А покойница вообще неведомо кто такая, развесёлая паненка, но на учёте в органах не состоит.Похоже, она притворялась этой журналисткой.Все интереснее и интереснее… Я сосредоточилась.— А зачем ей это?— — Да черт её знает. Причём все ещё надо доказать.— Из чего вы сделали такой вывод?— Проше пани, если кто-то подделывает в паспорте место прописки…— Это которая?— Покойница.— Минуточку. Как это — подделывает?С чего на что?— С собственного места прописки на место прописки другого человека…— Поэтому вы даже не знаете, где она жила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74