Автомобиль стоял за ней, и оттуда раздался выстрел. Пуля попала в спину, слегка развернув тело, и жертва упала на маленький холмик моего, прости господи, садового чернозёма, с которого аккуратно съехала как раз под развесистую плакучую иву.Если стрелял водитель, то легко вычислялось, что автомобиль стоял капотом к жертве и к моему дому. Достаточно было открыть дверь или опустить стекло.— Особенно если водитель левша, — заметила Мартуся, — потому что иначе ему пришлось бы вот этак вывернуться, правда?— Он мог просто выглянуть и держать ствол двумя руками, — неуверенно предположила я, пытаясь представить себе сцену преступления. — Можно попробовать. Хочешь?— А у тебя есть пистолет? Ты же говорила, что нет!— Я возьму что-нибудь другое. Хоть ветку.Только надо бы сначала выехать из гаража, потому что там жутко тесно.— На ветку я согласна. Чур, будем пробовать по очереди!Господа следователи тоже глухотой не страдали, и наши выводы до них донеслись. Ни с чем не споря, они внимательно осмотрели помойку со стороны сада, внутрь заглянуть не пожелали, вернулись в дом и спросили, какое движение на нашей улице.Я вежливо объяснила, что бывает по-разному. Улица сама по себе проезжая, в неё можно заехать с двух сторон, хотя комфортом она и не отличается: и узко, и шины запросто можно проколоть, и днище повредить, и прочее. Но люди все-таки ездят, хотя в последнее время улицу перекопали. Ещё у нас любят поездить автокраны, самосвалы, бетономешалки, экскаваторы и тому подобный строительный транспорт. Но стройка напротив моего дома сейчас простаивает, поэтому на ухабах прыгают исключительно легковушки.С утра намного оживлённей, потому что все спешат на работу, а днём и вечером тихо, возвращаются все в разное время. Разве что ко мне днём приезжают по делу, и тогда у моего дома весьма бойкое движение.— А люди? Я имею в виду прохожих. Пешеходов.— Ходят, конечно, почему нет. Но редко.Тут местность к променадам не располагает.И время неподходящее. С собаками гуляют пораньше, в магазин идут попозже. Так мне, по крайней мере, кажется.— Ты совсем не сидишь у окна и не следишь, что делается на улице, " — упрекнула меня Мартуся.— Ax, виновата, исправлюсь!— Но люди здесь все-таки ходят, — гнул своё инспектор, — и меня удивляет, что эту покойницу никто раньше не обнаружил. Она же тут лежала минимум час.— Одежда, — буркнула я.— Что?— Ну, она была соответствующим образом одета. Сливалась с окружающей средой.— На ней были чёрные брюки и блузка в широкую полоску, — вмешалась Мартуся. — Она вся была такая.., черно-буро-зелёная.— Совершенно верно, — подтвердила я. — В глаза не бросалась. У Мартуси глаз киношный, намётанный, а другим что за нужда на мою помойку пялиться.Мужчины подумали и, видимо, согласились с нами. Комиссар Гурский вопросительно посмотрел на начальника, инспектор Бежан едва заметно кивнул.— Стало быть, вы отпадаете, — сказал мне Гурский с явным облегчением. — А вот пани Марта, увы, пока нет.Мартуся больше удивилась, чем испугалась.— А почему я? Зачем мне убивать какую-то чужую бабу, как будто других дел нет? К тому же каким образом? Раздвоилась я, что ли?— Я же сказал — пока. Вы обе прекрасно понимаете, что мы должны проверить, где вы находились…— На телевидении! На Воронича!— Я надеюсь, кто-нибудь вас там видел?— Да все! Я там так скандалила!— Значит, проверить будет легче лёгкого…— Это не факт, — зловеще перебила я. — Телевидение — учреждение непредсказуемое. Там могут заявить, что они Мартусю впервые видят и знать не знают.— Ну, если Богусь скажет, что меня не знает, я ему глазики-то повыцарапаю!— Обязательно «глазики»? По-моему, надо говорить «глазки»!— И глазики, и глазки, и носик, и ушек.., то есть ушков.., тьфу, уши я ему пообрываю!— Чтобы упростить дело, скажите, пожалуйста, с кем вы там разговаривали, — попросил Бежан.Рассвирепев от одной мысли о телевизионной подлости, Мартуся пулемётной очередью выпалила фамилии и даже номера комнат. Я слушала все это без особого интереса. Раз Мартуся там учинила свару и все её заметили, а менты будут расспрашивать аккуратно и тактично, не рассказывая зачем…— Но вы уж им, пожалуйста, так сразу не. выкладывайте, в чем вы Марту подозреваете, — предупредила я. — А то некоторые типы начнут Марте назло говорить, что её там не было. Это вам не ангелочки с крылышками…— А мы, проше пани, особой болтливостью вообще-то не отличаемся, — вежливо заметил Гурский.В конце концов они ушли, и мы приступили к нашему личному следствию, поскольку я совсем не была уверена, что подозрения с меня окончательно сняты. Я ещё раз пошла осмотреть помойку и спугнула четырех котов, сидевших на иве… * * * Назавтра, с утра пораньше, Эдик с Робертом, то есть инспектор Бежан с комиссаром Гурским, уже располагали громаднейшей информацией, вот только полученные сведения казались им слегка противоречивыми. В них постоянно что-то не сходилось.Брат жертвы, Влодзимеж Мямля, ни в малейшей степени своей фамилии не соответствовал. Человек он был энергичный, смекалистый, с устоявшимися взглядами на жизнь, и весть о трагической гибели сестры воспринял с изумлением и недоверием.— А вы уверены, что это она? — подозрительно переспросил он. — Никакой ошибки тут нет?Бежан горько пожалел, что не прихватил с собой фотографии жертвы, но полиция и без того запланировала опознание тела, поэтому все ещё можно было исправить. Насчёт опознания с братом договорились на утро следующего дня.Кроме того, Влодзимеж Мямля заявил, что о врагах сестры ничего конкретного не знает. Брат с сестрой оба в поте лица трудились в совершенно различных областях, встречались редко — раза три в год, преимущественно у родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74