Я еле выполз от нее, чуть не уснув в кресле, но вместо того чтобы пойти, как нормальному человеку, домой, я снова вернулся сюда, словно глупый, возвращающийся в гнездо голубь.— Ты — ласточка, а это — твое Капистрано Речь идет о миссии Сан-Хуан-Капистрано (Гойя, Аргентина), куда каждый год 19 марта, в день св. Иосифа, возвращаются в свои старые гнезда ласточки — так называемое «чудо ласточек Капистрано».

.— Вот я кто? Я уже ни черта не понимаю, кто я такой.— Чушь. Ты — человек, славный малый. Еще один сукин сын, который не хочет остаться в одиночестве, когда закроется священный наш кабак.— Что? — Я засмеялся. — Так ты называешь это место? Священный кабак?— Разве ты не знаешь эту песню?— Какую песню?— Песню Ван Ронка. «И вот ночи приспел конец...» — Он замолчал. — Черт, я не умею петь. Я даже не смогу правильно напеть мотив. «Последний звонок», Дейв Ван Ронк. Ты не знаешь эту песню?— Понятия не имею, о чем ты говоришь?— Господи, ты должен это услышать. Ты должен послушать эту песню. Она о том, о чем мы говорили, да это почти национальный гимн. Пошли.— Пошли зачем?— Просто пошли, — ответил Билли.Он положил сумку с логотипом авиакомпании «Пидмонт Эйрлайнс» на барную стойку, порылся за баром и вышел оттуда с двумя неоткрытыми бутылками. Одна оказалась ирландским «Джэймисон» двенадцатилетней выдержки, который он любил, а другая — «Джек Дэниелс».— Это пойдет? — спросил он.— Пойдет для чего?— Поливать голову, чтобы убить всех твоих вшей. Пойдет для выпивки, вот я о чем. Ты все время пил «Форестер», но я не нашел неначатой бутылки, а у нас есть закон, запрещающий ходить по улице с открытыми бутылками.— Есть такой закон?— Должен быть. Я никогда не беру открытых бутылок. Ты можешь ответить на простой вопрос? «Джек Блэк» пойдет?— Конечно пойдет, но куда, черт возьми, мы собираемся?— Ко мне, — ответил он. — Ты послушаешь эту песню. * * * — Барменам — бесплатные напитки, — говорил он. Даже дома. Это дополнительная льгота. Другие люди получают пенсионное пособие или обслуживание у стоматологов. Мы получаем всю ту выпивку, что можем умыкнуть. Тебе понравится эта песня, Мэтт.Его апартаменты представляли собой однокомнатную квартиру Г-образной формы с камином и паркетными полами. Находилась она на двадцать втором этаже, с окнами на юг. Прямо из окна было хорошо видно Эмпайр-Стейт-Билдинг, а чуть дальше справа виднелись башни Всемирного торгового центра.Мебели в комнате было мало: белая кровать с комодом в дальней нише да софа с шезлонгом в центре комнаты. Книгами и пластинками был забит книжный шкаф, они стояли стопками на полу. Части стереосистемы были разбросаны по комнате: проигрыватель стоял на перевернутом ящике из-под молока, а динамики расположились на полу.— Куда я его засунул? — растерялся Билли.Я подошел к окну и взглянул на город. Я всегда ходил с часами, но сейчас нарочно не смотрел на них, я не хотел знать который час. Думаю, было где-то около четырех утра. Гроза еще не разразилась.— Вот он, — сказал Билли, держа альбом. — Дейв Ван Ронк. Знаешь его?— Никогда не слышал.— У него голландское имя, похож на ирландца, а блюз поет, клянусь, как негр. Он потрясающе играет на гитаре, но в этой песне только поет. «Последняя остановка». Он поет аль фреско. — О'кей.— Нет, не аль фреско. Я забыл слово. Как называется, когда поешь без аккомпанемента?— Какая разница?— Как я мог это забыть? Память у меня стала как решето. Тебе понравится эта песня.— Если я все-таки ее когда-нибудь услышу.— А капелла. Это называется — а капелла. Как только я перестал пытаться вспомнить слово, оно сразу всплыло в моей голове. Это «дзен» памяти. Куда я положил этого ирландца?— Прямо за твоей спиной.— Спасибо. Тебе нравится «Джек Дэниелс»? О, ты уже приступил к бутылке. Хорошо, слушай. Упс, не та дорожка. Эта песня — самая последняя в альбоме. Естественно, ты ничего не захочешь слушать после этой. Слушай. И вот ночи приспел конец,Ночи стихов, когда не страшен мракИ каждому быть одному,Когда закроется священный наш кабак.Мотив напоминал ирландские народные мелодии. Певец на самом деле пел без аккомпанемента, его грубоватый голос казался неожиданно нежным.— Слушай внимательно — сказал Билли.Плеснуть последний раз в стаканЗа радость и за скорбь свою готовы.Очнемся ж только лишь, когдаНастанет час налить назавтра снова.— Господи, — сказал Билли.И правды нет в ногах, но мы бредем,Подобно обессилевшим танцорам,Туда, где пили мы вчера,Где на любой вопрос ответ готовый.В одной руке я держал бутылку, а в другой — стакан. Я налил из бутылки в стакан.— Вникай в следующий куплет, — говорил Билли.Придет потом и тот глоток последний,Что бросит крепкий разум на утесы,Тогда ответы будут не важны,Тогда не будет никаких вопросов.Билли что-то сказал, но я его не слушал. Для меня сейчас существовала только эта песня.Разбил недавно сердце я свое,Ну что ж, его подклею вскоре.Вот если б от рожденья пьяным был,Тогда не знал бы сроду горя.— Поставь ее еще раз, — попросил я.— Подожди, еще один куплет.Поднимем же последний тост,Который никогда не огласить нам:За мудрость сердца нашего, оноВедь знает, когда лучше быть разбитым.— Ну? — спросил Билли.— Я хотел бы послушать ее еще раз.— "Сыграй ее снова, Сэм. Ты сыграл это для нее, значит, можешь сыграть и для меня. Я могу послушать, если она смогла". Здорово, правда?— Поставь еще раз, ладно?Мы прослушали песню еще пару раз. В конце концов, он вынул пластинку из проигрывателя, вложил в чехол и спросил меня, понял ли я, почему он притащил меня сюда и поставил мне эту песню. Я только кивнул головой.— Послушай, — сказал он. — Ты можешь упасть и переночевать здесь, если хочешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74