Вот стало слышно, как подъехала уборочная машина, окно открылось, и в выставочный зал проникли трое злоумышленников. Вот двое из них держат тяжёлый защитный колпак, третий тянет руку к алмазу... И тут в глубине зала появляется ожившая мумия. Она идет к преступникам, тянет к ним руки и рычит. Преступники роняют колпак, Горохов падает без чувств, двое других мешают друг другу вылезти в окно. Мальчик говорит: "Слушай, Маринка, они, кажется, алмаз украли..." Девочка испуганно вскрикивает, камера уходит вверх...
И тут Яблочкин заметил какую-то постороннюю шероховатость в кадре, лишнюю деталь на карнизе для крепления штор... Он быстро увеличил и отфильтровал изображение...
В кадре остался сидящий верхом на креплении карниза и с интересом наблюдающий за происходящим внизу крошечный мальчик.
Тот самый Петя Огоньков.
Тот, из-за которого он стрелялся с карточным джокером и которому обещал свою помощь и дружбу.
Теперь не нужно было гадать, существует ли в действительности крошечный мальчик, теперь Яблочкин должен был разыскать его и выполнить своё обещание.
2
В реставрационных мастерских.
В голову Пети Огонькова ударяют пары чистейшего спирта.
Жизнь и судьба ресторанного саксофониста.
Как только в музее началась заваруха, Петя спустился по занавеске на пол и, никем не замеченный, по стеночке, выбрался из выставочного зала. Обходя стороной скопления людей в форме и в штатском, пролезая в щели под дверьми, он постепенно забрался в самую глубину служебных помещений, спустился в подвал и оказался в реставрационных мастерских. Здесь он решил переждать, пока всё не уляжется, забился в какую-то щёлку и задремал.
Он проснулся уже в одиннадцатом часу дня от голосов и запаха табачного дыма. В мастерской находились двое мужчин, не то чтобы пожилых, но уже и не молодых. Они разговаривали и курили, и дым заставил Петю закашляться.
- Что это? - насторожился один из них, тот, что сидел ближе. - Юрик, у тебя тут мыши водятся?
- Ну так что, если и мыши... - равнодушно проворчал Юрик. Он, похоже, здесь работал, потому что на нём был синий халат и в руках он держал, осматривая, кусок картинной рамы. - Нервный ты стал, Котов, дёрганый какой-то...
- Ладно, ладно, не ворчи. Плесни лучше спиртуозы грамм тридцать. Вчера одному урюку свадьбу лабали. Чачу пили, голова до сих пор немного того...
- У тебя, Котов, каждый день голова немного "того". Бросал бы ты это дело, пока ещё труба из рук не вываливается. Тебе полтинник через месяц, пора бы и просохнуть.
С этими словами Юрик, тем не менее, налил ему в стакан немного жидкости из пластиковой канистры - по всей видимости, той самой спиртуозы. Котов шагнул к облупленной раковине, долил в стакан воды, с перекосившимся вдруг лицом выпил, снова налил воды и выпил воду. Раскраснелся, сел на место и закурил.
От дыма защипало глаза, и Петя перебрался по верстаку на другое место, где воздух был чище. Из того, что говорили эти двое, он понимал далеко не всё. Например, такие слова как "лабали" и "чача" он слышал впервые. Не вполне было ясно и то, что может делать на свадьбе сушёный абрикос и как это не мокрый с виду человек может просохнуть. Не говоря уже о том, что Котов изредка вворачивал в разговор такие непечатные словечки, что Пете становилось не по себе.
- Не трубу, - наставительно поправил Котов, - а саксофон. Понимать надо. И не через месяц, а почти через два. Я ещё молодой. Думаешь, я пью ради удовольствия? Захочу - брошу. Со мной в жизни такое было...
- Опять начинаешь?
- Молчу, молчу. Просить будешь, больше ничего не расскажу.
- На такой работе ты никогда не бросишь. Что это за работа: одни свадьбы, да похороны, везде водка. Так любой человек может в алкоголика превратиться.
- Почему только свадьбы и похороны? - обиделся Котов. - У нас бывают очень приличные заказы. Третьего числа, например, будем играть в мексиканском консульстве, на торжественном приёме. Румбы, мамбы всякие, босановы...
Котов стал напевать и настукивать ладошками по табуретке. Тут в мастерскую спустился какой-то начальник и стал переругиваться с Юриком по поводу недоделанной в положенный срок рамы. "И посторонним здесь делать нечего, - сказал начальник уже на выходе. - Ходят, отвлекают от работы, а потом алмазы с выставки пропадают."
- Ох-ох-ох, раскудахтался, - скривился Котов. - Успокоится не может, будто у него украли. Плесни ещё.
Юрик налил ещё. Котов повторил свои действия над раковиной, снова сел и снова закурил. Похоже, что ещё до того, как Петя проснулся, эти двое успели обсудить кражу, поэтому разговаривать было особенно не о чем. Тем более, что у трезвого Юрика было полно работы.
- И как ты всё успеваешь? - заговорил Котов, желая сказать Юрику приятное, потому что перед тем как уйти, собирался выпить ещё. - На дому мебельная мастерская, здесь вот работаешь, а когда надо, и выпить умеешь.
- А потому что не распускаю себя как некоторые, - наставительно пояснил Юрик, усердно работая шкуркой по деревянной раме. - Всему надо знать место и время. Пей, да дело разумей.
- Я разумею... До вечера-то, до работы ещё отосплюсь. А с тех пор, как Катеньку похоронил, мне радовать больше некого.
- Ладно, на жалость не дави. И сам не расстраивайся, когда это было...
- Я не расстраиваюсь. Слушай, какую мне хохму рассказали!
И Котов принялся рассказывать анекдот, запинаясь и путаясь в сюжете, а Юрик слушал его, возился с рамой и ухмылялся в бороду.
Тем временем Петя, изнывающий от голода и жажды, подобрался к тарелке, на которой лежал засохший бутерброд с сыром. Юрик поставил его для Котова, но тот не закусывал. Орудуя зубами и перочинным ножиком, Петя наелся сухой булки и твёрдого, как подошва, сыра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146