Я больше никуда не поеду.
Честно говоря, мой энтузиазм тоже иссяк, и поиски мы прекратили.
У Ленки, естественно, начались финансовые затруднения, нет, в журнале платили хорошие деньги, но она не привыкла считать расходы, жизнь с Олегом ее все-таки избаловала. Пару раз я пыталась всучить Гладышевой деньги, но она с улыбкой заявляла: «Нам вполне хватает».
Но беда редко приходит одна. В июле очередные жильцы, снимавшие гладышевскую дачу, напились и устроили пожар. Выгорело несколько домов, Ленка лишилась еще одного источника дохода и стала распродавать свои побрякушки, о чем мне не преминула сообщить с плохо скрываемым злорадством Нинка Расторгуева.
Я вновь попыталась сунуть Ленке денег и опять наткнулась на категорическое нежелание их принимать. Потом ее жизнь потихоньку стала налаживаться. Алешке она наняла няню и начала мотаться по командировкам, зарабатывала на жизнь.
Об Олеге Ленка больше не заговаривала, казалось, она забывала мужа. Во всяком случае, пятнадцатого октября, когда мы отмечали ее день рождения, Нинка сказала мне:
- Вот и все, похоронен Олег прочно, скоро наша вдова замуж выскочит. Глянь, как отплясывает!
Я посмотрела на раскрасневшуюся Лену, танцевавшую с Дегтяревым, и промолчала. Расторгуевой бесполезно что-либо объяснять, Нинку всегда переполняет злоба. Но я-то знаю, что Ленка до сих пор надеется на встречу с Олегом. Дня за два до праздника она с тоской сказала мне:
- Уж лучше бы точно знать, что его убили, увидеть тело, оплакать, похоронить, а потом ходить на могилу. Хуже всего - неизвестность. Все кажется: а вдруг сейчас вернется, откроет дверь…
Иногда я даже ночью просыпаюсь оттого, что слышу, как ключ в замке поворачивается…
Я только вздохнула, не приведи господь самой испытать такое! Хотя все мои бывшие мужья вроде живы, только о последнем, Генке, укатившем в Америку много лет назад, ничего не известно.
Но мне, честно говоря, не слишком интересно, что с ним. Любовь прошла давным-давно.
Больше мы с Ленкой об Олеге не разговаривали, и вот теперь кто-то подложил ей в почтовый ящик двадцать тысяч баксов и записку, якобы написанную пропавшим мужем. А поскольку я неоднократно пыталась всучить Ленке деньги, она и решила, что сия идея пришла мне в голову.
В столовой Ленка села в огромное кожаное кресло и заклацала зубами.
- Лучше ляг на диван, - велела я.
Она молча повиновалась, я завалила ее пледами, налила рюмку коньяка, сбегала на кухню, велела Катерине быстро сделать что-нибудь горячее и вернулась в комнату.
Очевидно, спиртное подействовало, потому что Ленка слегка порозовела и сбросила пледы. Я села возле нее и голосом, которым хорошая медсестра разговаривает с больным, спросила:
- Ленуля, может, вспомнишь, как обнаружила эти деньги?
- Сначала мне понадобился хлеб, - машинально ответила она.
- И что?
- Спустилась вниз, увидела что-то в ящике.
- Ну?
- Открыла.
- И?
- Все! Решила сначала, что это рекламный буклет.
Приступ злобы начался у Елены дома, когда она, увидев деньги и распечатанные на принтере строки, решила, что автор затеи - я.
Несмотря на то что за окнами была ледяная февральская ночь, она вылетела из дома и понеслась в Ложкино. Больше всего ей хотелось швырнуть мне в лицо баксы и сказать все, что про меня думает.
- Ну как тебе могло прийти в голову, что это я? - изумилась я. - Хорошего же ты обо мне мнения!
- А кто еще? - прищурилась Лена.
- Ну… Расторгуева, к примеру, она тебя терпеть не может!
Подруга мрачно усмехнулась:
- Знаю. Нинка раз в неделю обязательно звонит и самым сладким голосом интересуется: "Ну как? По-прежнему никаких известий об Олежке?
Ой, какое горе!" Небось боится, что я успокоюсь, смирюсь, вот и сыплет соль на рану.
Я уставилась в окно. Да уж, если постоянно напоминать, раны долго не зарубцуются.
- И потом, - продолжила Ленка, - Нинка. жадная, за копейку удавится. Ей двадцать тысяч баксов ни за что не отдать, никогда. А вот ты - другое дело. Извини, но из моих друзей только мадам Васильева способна на такой поступок. Конечно, я понимаю, что ты хотела мне помочь, но в какой форме! Запомни, я не нищая, в подачках не нуждаюсь. И потом, просто жестоко делать вид, будто Олег жив. Ну как ты могла!
- Ей-богу, это не я! Хочешь, поклянусь своим здоровьем!
- Ну, допустим, я поверю тебе, - тихо ответила Лена, - на минуточку предположим. Тогда что же, а? Олежка на самом деле жив?
В ее глазах начал загораться огонек надежды.
Я испугалась. Она только-только наладила свою жизнь, слегка успокоилась, ей не нужны стрессы.
- Извини, но я почти стопроцентно уверена, что Олег мертв!
- Тогда кто автор затеи? И почему мне прислали такую прорву денег?
- Вот это вопрос, - пробормотала я, - у тебя враги есть?
Гладышева пожала плечами:
- Смертельных нет. Так, завидует кое-кто, Расторгуева опять же… Но это мелко. И потом, такая сумма - это не какие-то копейки.
Внезапно она затряслась:
- Боюсь, господи, как я боюсь!
- Чего?
- Вдруг этот человек и дальше будет меня разыгрывать! Ужасно.
Я принялась заплетать из бахромы пледа косички, Ленка тихо рыдала. Внезапно мне в голову пришла гениальная мысль, и я схватила ее за плечо.
- Не плачь! Хочешь, найду мерзавца или мерзавку, и мы вдвоем оттаскаем их за волосы?
- И как ты отыщешь? - шмыгнула носом Ленка.
- Очень просто. У вас в подъезде сидит лифтерша?!
- Да, баба Клава.
- Вот! Она должна была видеть, кто подходил к ящикам.
- Действительно, - пробормотала Ленка, - баба Клава такая въедливая, она до пенсии в тюрьме служила, сама знаешь, какой у нас теперь порядок в подъезде. И как я не додумалась ее расспросить!
- Отлично, сейчас ляжем спать, а завтра с утра едем к тебе, - ликовала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14