Станция в двух шагах, а тихо. Сейчас же едем ко мне за ключами.
- Неудобно как-то, - попыталась я сопротивляться, - ты же можешь сдать домик. Знаешь, сколько сейчас за такой просят?
- Противно мне посторонних пускать, - пояснила Аня, - а вы свои. Сколько лет мы с тобой дружим?
Я быстро произвела в уме расчеты.
- Лучше не вспоминать.
- Точно, - вздохнула Аня.
- И все равно мне неудобно пользоваться твоим гостеприимством! Бесплатно!
- Вы мне тоже можете помочь.
- Каким образом?
- Совершим бартерную сделку, - прищурилась Аня, - вы на конец мая и лето в мою деревеньку, а я на это же время поселюсь у вас в одной из свободных комнат. К сентябрю ремонт закончится, и все вернется на круги своя. Идет?
- Идет, - обрадовалась я, - а почему ты сама не хочешь на воздухе пожить, если дача близко от Москвы, можешь спокойно на работу ездить!
Аня сморщилась.
- Мне принадлежит лишь половина дома, с отдельным входом и пищеблоком, в другой части живет мой бывший супруг Альфред. Сама понимаешь, как мне охота с ним встречаться.
- Ты же вроде упомянула, что дача досталась тебе в наследство от родителей, при чем тут тогда муж, да еще покинутый? Разве он по закону имеет право на то, что завещала тебе мама?
- Мы с ним поменялись.
- В каком смысле?
- В прямом, - усмехнулась Аня. - Альфред не стал претендовать на мебель и квартиру. Выписался без писка из нашей «однушки», сказал, что давно хотел жить на воздухе. Впрочем, ему на работу не надо ходить каждый день.
- Он у тебя вроде редактор, - я попыталась вспомнить мужа Ани.
Моя подруга практически нигде не показывалась с супругом, и я видела его всего один или два раза.
- Ага, - хмыкнула Аня, - а еще поэт и музыкант.
Страшное дело! На службу является по вторникам, в остальное время кропает гениальные вирши.
- Один рабочий день в неделю? - изумилась я. - Небось зарплата невелика.
- Вообще никакой, - мотнула головой Аня, - две копейки.
- За счет чего же он живет?
- Раньше я его содержала, теперь не знаю, - сказала она.
- Навряд ли Альфреду понравится, что мы к нему в дом приедем, посторонние.
- Ему наплевать, он и не заметит никого.
- Ты уверена?
- Совершенно точно, не волнуйся. Фредька, - затараторила Аня, - жуткий скряга, он на две копейки способен месяц прожить, вечно меня куском яблока попрекал. Но к вам-то он привязываться не станет. А в быту Фред совершенный пофигист, хоть музыку на всю катушку врубай, хоть ори дурниной или циркулярной пилой орудуй, ничего не скажет. Он, когда свои стишки сочиняет, ничего вокруг не замечает. А поскольку творческий процесс у него ни на минуту не прерывается, то никаких претензий Фредька к вам иметь не будет. Ладно, хватит толочь воду в ступе, поехали сначала ко мне, я возьму сумку со шмотками и отдам тебе ключи, и двинем к вам.
Не успела я ничего возразить, как Анька мгновенно подхватила меня со стула, дотащила до своей машины и привезла на новую квартиру. Пока она быстро запихивала в сумку вещи, я стояла, зажав уши руками. Подруга права, жить в подобной обстановке просто невозможно. Кажется, то, чем занимаются сейчас тут рабочие, называется «штробить стены».
Через неделю я, Кристина, Томочка и Олег подъехали к небольшому указателю на развилке. За нами катил Семен в джипе, до отказа набитом вещами. Думаю, многие из вас хоть раз в жизни да переезжали на дачу, поэтому вы очень хорошо знаете, каково собираться на три месяца за город, а уж если еще при этом имеете на руках крошечного ребенка… Десятки сумок, сотни узлов, шеренги коробок. Еще хорошо, что сейчас в нашей стране нет проблем с продуктами, а то в прежние времена приходилось еще тащить с собой банки тушенки, упаковки макарон, пачки масла.
- Пырловка, - прочитал Олег, - нам сюда?
- Ага, - подтвердила я, - она самая.
- Поэтичное название, - восхитился Куприн, - звучит, как песня! «Вы где живете? В Пырловке». Интересно, как называют себя местные жители: он пырловец, она пырловка?
- Нам же здесь не всегда обитать, - резонно заметила Тамарочка, - и потом, не все ли равно, как кого звать, главное, лес вокруг и до Москвы рукой подать.
- И куда теперь? - спросил Куприн.
- Наверное, влево, - сказала я.
- Адрес есть? - разозлился Олег. - Или мы приехали неведомо куда?
- Улица Интернациональная, дом семь, - сообщила Томочка.
Мы свернули было на проселочную дорогу, и тут Олег заявил:
- Вылезайте из машины и топайте пешком.
- С какой стати? - возмутилась я.
- Много вас, сейчас днищем по гравию заскребу, впрочем, Никитку можете оставить, - ответил Куприн.
- Собаку Дюшку тоже вытаскивать? - поинтересовалась я. - Она разъелась до пятнадцати килограммов, и небось это под ее весом «жигуль» просто перекосился!
Но Олег не заметил моего ехидства.
- Да, - кивнул он, - бери Дюшеса, пусть лапы разомнет!
Переглянувшись, мы с Томочкой пошли по дороге, Кристина бежала впереди.
- Здесь всего две улицы, - закричала она, - эта называется Октябрьская, а та, за синим домом, Интернациональная - Хорошо, - кивнула Томочка, - сейчас разберемся.
- А не надо, - заорала Кристина, - мы уже пришли! Этот дом, синий, нам и нужен.
Мы с Томочкой уставились на крепкую деревенскую избу, обшитую вагонкой цвета берлинской лазури. Маленькие окошки украшали резные наличники.
В неухоженном дворе буйно росли какие-то желтые цветочки. Чересчур теплая для мая погода стоит уже десять дней, и растения, решив, что настало лето, бурно полезли из земли к солнцу.
- Смотрите, вполне симпатично, - осторожно заметила Томочка, - похоже, нам в эти ворота, левые.
- Почему? - нахмурился Олег.
- На них нарисована цифра «семь», - объяснила Тома.
- На соседних то же самое, - начал спорить Куприн.
- Там «семь а», - спокойно возразила подруга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15