- О господи, - всплеснула руками Рита, - да его хранилище сотрудникам по двести пятьдесят рублей в месяц платит! А в последнее время и вовсе всех по домам распустили. Директор им сказал:
«Сидите, ребята, до лучших времен в неоплачиваемом отпуске. Авось через какое-то время жизнь наладится”. Ну народ и побежал в разные стороны, кто куда мог. У всех семьи, дети. Вон Иван Сергеевич на рынке встал, дрянью торгует, Ольга Михалева в школу учительницей пристроилась, Женя Зинченко с газетами у метро топчется. Все выжить хотят, один мой губы кривил: “Извини, Рита, но я кандидат наук, из архива уйти не могу, кто-то же должен думать не о своем животе, а о потомках! Историю следует сохранить!»
Ритка на секунду остановилась, я попыталась было сообщить ей неприятную новость:
- Тут такое дело…
Но соседка, очевидно, слишком долго копила в себе информацию о ленивом супруге, потому что понеслась дальше, не обращая на меня никакого внимания:
- История! Уржаться можно! Кушать-то сейчас хочется! Вон, я Катьку к родителям отправила!
Виданное ли дело, сидим на шее у двух пенсионеров! Уж я Жорку грызла, грызла и догрызла. Нашел он работу. Из архива увольняться не стал, трудовая там лежит. Это и правильно, а сам пошел в страховую компанию, агентом на проценте. Кстати, тебе не надо чего застраховать? Квартиру, машину… Или жизнь? Знаешь, выгодные условия: если помрешь от предусмотренного случая, Тамарка хорошие деньги получит, и на похороны хватит, и на поминки останется…
Я обозлилась и перестала деликатно ждать, пока соседка заткнется сама по себе.
- Твоего мужа только что увезли на “Скорой” в Склифосовского. Рита попятилась.
- Почему?
- Избили его во дворе, у гаражей, бомжи.
- Ой, мамочка, - заметалась по коридору Рита, - делать, делать-то что? Как туда добраться? Я попыталась ее успокоить:
- Утром поедешь, сейчас небось там двери закрыты, никто тебя не пустит.
- Господи, - запричитала Рита, - ну за что мне одни несчастья? Сначала у Катьки в аквариуме все рыбки передохли, а теперь Жорка в больнице!
На мой взгляд, два этих события были совершенно несопоставимы, но Ритка принялась рыться в сумке, безостановочно ноя:
- Господи, бедные рыбки, а ведь я хорошо за ними ухаживала.
Через пару минут она сказала:
- Слышь, Вилка, дай рублей пятьсот до двадцатого.
Я тяжело вздохнула. За последний месяц Рита уже три раза прибегала ко мне с подобной просьбой, правда, брала маленькие суммы, не больше сотни, но она их не вернула. Видя мои колебания, Ритка со слезой в голосе заявила:
- Сама знаешь, врачам сунуть надо, иначе в коридоре бросят и ни за что не подойдут!
- Ладно, - вздохнула я, - пошли к нам. В холле ярко горели все шесть рожков у люстры. Я удивилась, уходила тихо, чтобы не разбудить домашних, и не зажигала света. Но тут из коридора вывернула бледная Томуська с ворохом постельного белья в руках.
- Что случилось? - насторожилась я. Подруга смущенно заулыбалась.
- Ты не спишь? Чего так?
- Рита денег в долг просит, - я решила не рассказывать Томочке всю правду, незачем ей знать пока про то, как избили Жорку, - пятьсот рублей.
Тамара, совершенно не удивившись тому, что соседка заявилась с подобной просьбой в три утра, быстро сказала:
- Сейчас принесу, только простыни в бачок суну.
- Ты меняешь белье посреди ночи? Томуся замялась, потом рассмеялась:
- Знаешь, у беременных вечная беда с туалетом, каждые пять минут туда хочется… Ну… Цирк прямо, только не смейся, в общем, я проснулась, а подо мной лужа. Хорошо хоть Семен в кабинете пока спит!
- Со всяким случиться может, - философски заметила я.
- Это у тебя роды начались, - заявила Ритка, - воды отошли, у меня с Катькой так было!
- Но у меня ничего не болит, - залепетала Тамарочка.
- Потом заболит, - пообещала Рита, - не волнуйся, так прихватит, что взвоешь!
- Прекрати, - поморщилась я и пошла будить Сеню.
Вынутый из кровати Семен минут пять не мог сообразить, что происходит, потом заметался по комнате с воплем:
- Господи, вот ужас-то! Ужас! Страх божий! Глядя на потного, всклокоченного мужика, натягивающего на себя сарафан Томуськи, можно было подумать, что рожать придется ему.
- Господи, - причитал Сеня, путаясь в лямках, - что с моей рубашкой? Кому пришло в голову ее изрезать?
- Успокойся, - велела я, - это платье Тамары, если ты наденешь его, то в приемном покое роддома вызовут перевозку для психов.
- Нам ехать, да?
- Естественно, если не хочешь принимать роды сам.
- Нет!!! - завопил Сеня и ринулся в холл. - Где ключи от машины?
Тамарочка по-прежнему в халате стояла у вешалки.
- Ты почему по сих пор не оделась? - налетела я на нее.
- Так не болит ничего, может, рано?
- Иди собирайся.
- Где ключи? - кричал Сеня и расшвыривал в разные стороны обувь. - Где? Вчера вот тут положил!
- А ботинки? - ехидно осведомилась Рита. Будущий отец на секунду замер, потом вполне нормальным голосом ответил:
- Нет, повесил на крючок.
- Там и возьми!
- Но их нет…
Ритка пожала плечами. В этот момент Тамара тихо охнула.
- Что? - подскочил к ней Сеня. - Что?
- Не знаю, словно рука внутри схватила, подержала и отпустила.
- Схватки начинаются, - хладнокровным голосом специалиста пояснила Рита, - сначала коротенькие, а потом как понесутся! Криком изойдешь! Еще хорошо, если ребенок нормально лежит, а бывает ягодицами идет или того хуже - поперек устроился! Со мной вместе тетка в родильной лежала, ну никак у нее не получалось! Пришлось докторам мужа звать и спрашивать: “Вы кого хотите живого - жену или младенца?” Ну он, конечно, бабу выбрал. Вот медики и выковыривали из нее плод по частям.
Тома опустилась на стул и уставилась на Риту. Мои ладони непроизвольно начали сжиматься в кулаки, сейчас тресну противную госпожу Радько по носу… Сеня сильно побледнел и звенящим голосом поинтересовался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14