Я попросила ох переслать факсом его медицинскую карту. - Скалли заглянула в бумагу. - Оказывается, Барнета поместили в тюремный госпиталь с диагнозом «Инфекция правой кисти»! Никаких упоминаний об осложнениях с сердцем. - Она протянула бумагу Малдеру. - Более того, шестью месяцами ранее, после очередного планового медобследования, ему поставили печать «Абсолютно здоров»!
У Малдера от предчувствия успеха заколотилось сердце. А Скалли смотрела на него. Нет, это еще не был взгляд типа «ты был прав, а я не верила!» Но Малдер понял, что хотя бы один кирпич в возводимой вокруг стене ему расшатать удалось.
Федеральная тюрьма «Ташму»,
штат Пенсильвания
День второй
На следующее утро они отправились в федеральную тюрьму «Ташму».
К счастью, тюрьма располагалась не на Диком Западе, а совсем рядом, в штате Пенсильвания. И потому, добираясь до нее из Вашингтона, можно было вполне обойтись без заказа билетов на самолет.
Тюрьма впечатляла. Отсюда вряд ли можно было удрать без помощи со стороны. Да и в этом случае в качестве помощи пришлось бы использовать полк «зеленых беретов» при поддержке танков и артиллерии.
Охранники, открывая и закрывая замки, передавали столичных гостей по отработанной цепочке, пока последний - медбрат тюремного госпиталя - не привел их в помещение, своей белизной чрезвычайно напоминающее больничную палату. Лишь решетки на окнах говорили о том, что в палате этой лечат заключенных.
- Крэндолл, к тебе пришли! - сказал медбрат человеку, сидевшему в инвалидной коляске спиной к двери.
- Ко мне никто никогда не приходит! - Энергичным движением рук Крэндолл развернул коляску.
Это был средних лет мужчина, обладатель серых глаз, крючковатого носа, небольших усов, короткой бородки и свойственной многим инвалидам глубокой безысходности во взгляде. Впрочем, едва он заметил Скалли, как глубокая безысходность мгновенно сменилась пристальным плотским интересом изголодавшегося самца.
Медбрат вышел, и Малдер тут же вцепился в обитателя палаты мертвой хваткой:
- Вы помните Джона Барнета?
Крэндолл с явным сожалением оторвался от созерцания неожиданной гостьи:
- Еще как помню.
- Вы хорошо его знали?
- На атасе я у него не стоял, - Крэндолл фыркнул. - И штаны перед ним не расстегивал… Так, шапочные знакомые…
- Но в завещании он назвал вас своим единственным наследником, - заметила Скалли. - Вероятно, слова «шапочные знакомые» надо бы заменить словом «друзья»?
Крэндолл вновь вернулся к созерцанию дамских прелестей, шумно сглотнул слюну и лишь через несколько секунд ответил:
- Нет, мэм. Это мы уже тут с ним стямались, на живодерне.
- Вам известно, что Барнет умер от сердечного приступа? - сказал Малдер. - Здесь, в госпитале, в восемьдесят девятом году…
- Как это умер!? - воскликнул он ошалело. - Что ты мне шьешь?
- Так написано в свидетельстве о смерти.
- Он жив. И никакого сердечного приступа не было, болт мне в задницу.
- Почему вы так считаете?
Крэндолл вновь повернулся к Скалли, но на этот раз в его взгляде не было и намека на похоть.
- Когда я видел Джонни в последний раз, он был совсем рядом, - голос Крэндолла дрогнул. - Живодер только что отхряпал ему больную граблю… правую…
- Какой живодер? - быстро спросил Малдер. - Доктор Ригли?
- Да-да, доктор Ригли. Он сказал, будто Джонни копыта откинул. - Крэндолл заволновался еще больше, у него даже руки затряслись, будто в отходняке. - Но я знал, что он баки забивает! Он на меня крысой посмотрел, когда я спросил!
- Но почему вы решили, что Барнет не умер?
Федеральная тюрьма «Ташму»,
штат Пенсильвания
Четыре года назад
Крендолла разбудили среди ночи дикие вопли. Он тяжело перевернулся на другой бок - мясники ничего не могли сделать с его больными ногами - и попытался заснуть. Однако вопли продолжались, и Крэндолл понял, что под такую музыку компанию подушке не составишь.
Пришлось перебраться в стоящую возле койки коляску и отправиться на поиски музыканта. Хорошо еще, его, Крэндолла, палату давно уже на ночь не запирали - что от безногого ждать!..
Крэндолл выкатился в коридор и тут же наткнулся на открытую дверь в палате Джонни Барнета.
Палата была пуста.
Джонни попал на живодерню пару дней назад, и Крэндолл сразу проникся к нему симпатией. В конце концов, разве важно, что новый знакомый по масти явно мокрушник? Хвороба всех уравнивает, а Джонни, по всему видно, не косил - у него и в самом деле разболелась правая грабля. К тому же он не кроил из себя неприступного. А скольких он там пришил, это были его личные с дядей Сэмом дела и ничьи больше. Да и к Крэндоллу он относился неплохо…
Вопли продолжались, и Крэндолл покатил вдоль коридора. Ему показалось, что кричит Джонни, а Джонни не стал бы орать зря. Раз кричит - значит, ему и в самом деле несладко.
Потом вопли стихли, но Крэндолл уже засек дверь, из-за которой они только что неслись. Подкатил, повернул ручку. И увидел Очкарика, мясника, которого при обращении положено звать доктором Ригли.
Очкарик, одетый в забрызганный кровью зеленый халат, словно паук над мухой, нависал над мясницким столом, а на столе лежало наполовину укрытое простыней человеческое тело. Жмурик… Крэндолл узнал бы жмурика, даже если бы застывшее лицо его не было повернуто в сторону двери. Да, это был Джонни, это его разгрымзанные неподвижные гляделки пялились сейчас сквозь Крэндолла.
- Что ты делаешь с Барнетом?! - крикнул Крэндолл. И натолкнулся на стальной взгляд Очкарика - тот поднял голову.
- Не понял…
- Я спрашиваю, что ты делаешь с Джонни, болт тебе в грызло? - Крэндолл подкатился ближе к мясницкому столу.
Очкарик выпрямился, повернулся к нему всем своим паучьим телом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17