Двигала господином Пугоевым отнюдь не христианская любовь к ближнему. Если Меряч найдется, то не сможет не оценить прилива пугоевских родственных чувств, на худой конец - возместит расходы; если же нет ( наследство покроет все потери с такой лихвой, что ради этого стоит поиздержаться. Толком о финансовых обстоятельствах Меряча господин Фальстаф, естественно, ничего не знал, но один только дом на Овечьем берегу стоит много больше, чем я мог бы потребовать за услуги. Раз в сто больше. Если не в тысячу. И это при том, что щадить пугоевской мошны я отнюдь не собирался.
Мою цену он принял настолько легко, что мне даже обидно стало. И возникло ощущение, что платит он не из своего кармана. Уж не из каких-нибудь ли министерских фондов, о существовании которых в полицейскую свою бытность я и не подозревал? Согласитесь, какой нормальный человек равнодушно расстанется с пятью тысячами кун - причем лишь в виде двадцатипятипроцентного задатка? Фальстаф же выписал чек, не моргнув глазом. Погашение всех связанных с работой расходов предусматривалось в подписанном нами соглашении отдельной статьей. Да, такого прибыльного дела у меня еще не было - в этом Феликс оказался прав.
- Отчеты направлять ежедневно? - поинтересовался я.
- Не стоит, это осложнит вам работу. Давайте раз в три дня.
- Куда направлять?
- Я пока задержусь в столице. Раз уж пришлось сюда ехать, надо и делами подзаняться. Так что до конца недели вы можете найти меня в "Озерной", триста первый номер. А дальше видно будет.
На том мы и порешили.
Итак, у меня был клиент, было дело и даже аванс. Я поручил Магде избавить меня от билета, на самолет и гостиницы в Севастополе, а заодно послать телеграмму Аракелову - чтобы не ждал зря. В конце концов, июльское море не хуже июньского, подводные гроты Фиолента никуда не денутся, а никаких планов батиандра на покое моя задержка вроде бы не нарушала.
Сам же я решил отправиться в Институт физиологии. Прежде всего следовало понять, что за человек этот самый Меряч, тогда будет легче предположить, что же могло с ним приключиться. После нескольких телефонных звонков я вышел на заместителя Меряча. Рой Ярвилла, кандидат медицины, судя по голосу и манере разговаривать - человек не очень молодой и не слишком общительный, удостоил меня аудиенции. Правда, не в институте. Он изволил назначить встречу в "Пороховой бочке", явно рассчитывая пообедать за мой счет. Я не имел ничего против: кухня там приличная, а расходы все равно оплатит этот "зализанный глист", как со свойственной ей изысканностью выражений окрестила господина Пугоева Магда.
Трехэтажная, но благодаря необъятной толщине казавшаяся могучей, башня возвышалась посреди Рыночной площади. Лет двести или триста назад там действительно был пороховой склад, и давший название нынешнему ресторану. В хорошую погоду было приятно посидеть на плоской крыше, окруженной зубчатою стеною, где от солнца укрывал черепичного цвета шатровый тент, а ветерок обдувал куда лучше любых кондиционеров. Но такое удовольствие ( не для нынешнего гнилого июня. Поэтому я устроился в зале второго этажа и в ожидании Ярвиллы потихоньку потягивал пиво. Пиво здесь было отменное, настоящее бочковое, а не та баночно-бутылочная бурда, где консервантов больше, чем благородного ячменя.
Ярвилла оказался пунктуален. Был он невысок и коренаст, лицо не из породистых, но холеное, замкнутое; с бежевым костюмом элегантно контрастировал галстук цветов национального флага. Уважаемый ученый явно не чурался Фронта национального возрождения. Впрочем, во Фронте состоит - или сочувствует ему - едва ли не треть населения.
Ярвилла одинаково внимательно изучил мой патент и меню, сделал заказ, явно пощадив при этом кошелек господина Пугоева, и лишь после этого поинтересовался, чем, собственно, может быть полезен. Я изложил, что являюсь частным сыщиком, представляю интересы моего клиента, Фальстафа Пугоева, каковой доводится родственником пропавшему доктору Мерячу, и веду расследование упомянутого исчезновения. Прежде всего меня интересует личность непосредственного начальника моего сотрапезника.
- Личность( - Ярвилла пожевал губами. - Что ж, доктор Меряч несомненно личность. Даже, я бы сказал, личность примечательная. Но, видите ли, мне бы очень не хотелось ни навязывать, ни предлагать вам своих оценок. Я могу быть субъективным, в чем-то - неправым, вас же это лишь собьет с толку. Давайте лучше придерживаться фактов, то есть тех предметов и категорий, о которых мои суждения могут быть конкретны и объективны.
Вот как! Что ж, будем играть по правилам кандидата Ярвиллы. А понадобится - и смухлевать не грех.
- Вы сказали, что доктор Меряч - личность примечательная. Какой смысл вкладываете вы в эти слова?
- К сожалению, они относятся как раз к той области оценок, которой мне хотелось бы избежать. Но, сказав "а", приходится говорить и "б". Иное показалось бы нелогичным. Прежде всего, я имел в виду, что патрон является прекрасным, больше того ( блестящим специалистом. Цепкость и нетривиальность мышления плюс врожденный дар экспериментатора. Вот только факты: университет он окончил в двадцать, кандидатскую диссертацию защитил в двадцать три, докторскую - в двадцать восемь. Причем, заметьте, в Санкт-Петербурге. Он почетный доктор десятка университетов, и отнюдь не только стран Конфедерации. Насколько мне известно, в этом году его должны были выдвинуть в академики. Впрочем, здесь мы вновь вступаем на зыбкую почву предположений.
Ах ты, лис! За гладкими периодами проступала очевидная зависть. А это, между прочим, один из смертных грехов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28