Битва у поместья уже почти закончилась…
– Что ты видишь? – спросил Гай Филипп.
– Отважного человека, – тихо ответил Симокатта.
– Вероятно. Но кроме того, ты увидел дурака.
В гневе Симокатта повернулся к своему собеседнику, но старший центурион говорил с таким возбуждением, на какое только был способен. Марк никогда еще не видел своего флегматичного старшего офицера в таком волнении.
– Подумай об этом, Расс, крепко подумай. Скоро ты сам возглавишь своих людей в битвах против намдалени. У них не будет ни опыта, ни хорошего оружия, какое было у солдат Тарасия. Что сделал Зонар? Он выскочил из укрытия, вместо того чтобы сражаться под его защитой. Он атаковал отряд, превышающий его по численности во много раз. А следовало бы – наоборот. Он отважен? И что хорошего принесла ему отвага в этом последнем бою?
Конных видессиан в долине больше не было…
– Наша задача – жалить противника и причинять ему всевозможный вред. В наши задачи не входит попусту терять своих людей.
Старший пастух долго молчал, прежде чем ответить:
– Ты очень жестокий человек, римлянин.
– Возможно. Я занимаюсь этим грязным ремеслом вот уже тридцать трудных лет. Поверь мне, я знаю, что к чему. Я показываю тебе то, чем ты займешься завтра. Ты будешь это делать. Делать, а не говорить красивые слова насчет того, что, мол, собираешься поднимать на чужаков долину. Если у тебя не хватит духа на такое, то лучше уж сразу убирайся к своим коровам.
Симокатта замахнулся кулаком, больше от отчаяния, чем от злости. Гай Филипп увернулся и шагнул вперед, точным и аккуратным движением сжав руку пастуха и завернув ее у него за спиной. Симокатта раскрыл рот от боли. Старший центурион тут же выпустил его и хлопнул ладонью по спине.
– То, что ты думаешь обо мне сейчас, – это твое личное дело. Послушай доброго совета. Он поможет тебе когда-нибудь спасти шкуру.
Симокатта коротко кивнул и ушел.
– Он нам подходят, – сказал Гай Филипп, глядя в спину удаляющегося Расса.
– Неужели тебе нужно было обойтись с ним так грубо? – спросил трибун.
– Думаю, да. Новички всегда приходят в солдатскую науку с ворохом глупых идей в глупой голове.
Горький опыт последних трех лет заставил Марка добавить:
– Здесь не слишком много места остается для сердечности и мягкости,
– Знаешь, что я думаю о сердечности и мягкости? – Старший центурион сплюнул в пыль. – Вот что я об этом думаю. В конце концов, не Ахилл взял hbc`,., Трою.
Скавр изумленно воззрился на старшего центуриона. Если Гай Филипп, который едва умел писать по буквам собственное имя, привел в пример сюжет из Илиады, то старый Гомер и впрямь был величайшим поэтом!

* * *
Неплохо изучив обычную тактику Дракса, трибун полагал, что барон постарается захлопнуть все проходы на юг, но не станет серьезно думать о нападении на холмы. Однако барон – возможно, считая победу совсем близкой, – проявил куда больше агрессивности, нежели рассчитывал Скавр. Дракс не только возвел на склонах холмов и в горле долины деревянные укрепления (которые к тому же могли служить и наблюдательными пунктами), но и одновременно с тем разослал по всей холмистой возвышенности разъезды своих конников.
Островитяне грабили и сжигали все на своем пути. Они буквально дышали легиону Скавра в затылок. Марк и без недовольных взглядов, которые то и дело бросал на него Ситта Зонар, понимал: с захватчиками нужно кончать как можно скорее. Если небольшие конные отряды намдалени могут преспокойно грабить и убивать крестьян – то какой смысл видессианам поддерживать легионеров? Все равно от римлян никакого толку…
Уделив этой безотрадной теме несколько минут неприятных размышлений, Скавр отправился на поиски Лаона Пакимера.
Хатриш только что выстроил небольшую крепость из земли и палочек и теперь разрушал ее, бросаясь большими спелыми виноградинами.
– Хорошо бы настоящие крепости намдалени падали так же легко, – заговорил Марк. Игрушечная катапульта Пакимера уже почти довершила разрушение.
– Да, куда проще работать, когда в тебя не летят копья и стрелы, – согласился Пакимер, прицеливаясь более тщательно. Он коснулся ремешка, и маленькая катапульта выстрелила большой ягодой. На насыпь упала щепочка.
Марк ждал. Нетерпение его росло. А хатриш снова заряжал свою игрушку. Наконец он поднял на Марка глаза, и на рябом лице Пакимера появилась хитрая улыбка.
– Ты вот-вот лопнешь?
При виде такой наглости трибун рассмеялся:
– Еще нет.
– Я боюсь услышать то, что ты хочешь сказать. Моим ребятам настала пора отработать взятое в Кизике, так? Да, да, не отпирайся. По глазам вижу. Ну, какую пакость для меня ты изобрел на этот раз?
Марк принялся объяснять. Слушая, хатриш пощипывал свою неровную бородку, размышлял.
– Пожалуй, можно попробовать. Нужен хороший проводник.
– Симокатта даст тебе опытного человека.
– Договорились. Через три дня?
Скавр кивнул.
– Вся трудность в том, – заметил хатриш, – чтобы не откусить слишком большой кусок.
– Именно.
Как обычно, Пакимер прекрасно понял, что от него требовалось. И, как водится, не слишком рвался следовать приказу.
Заложив в катапульту еще одну ягоду, хатриш покачал головой:
– Недостаточно круглая. Хочешь винограда, Скавр?
Он засмеялся, когда Марк сделал вид, что не слышит.
Скавра угораздило спрятаться за диким укропом. Маленькие бледножелтые цветочки, покрывавшие куст, оказались такими пахучими, что глаза у Марка стали слезиться, как от рубленого лука. Трибун сильно прикусил губу, чтобы не чихнуть. Пока что еще ничего не происходило. Но раз чихнув, уже не остановишься, а это было бы, мягко говоря, нежелательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174