Кусты внезапно кончились. Крисп едва успел увидеть кубратов, как мимо лица его просвистела стрела, а другая слегка задела руку.
Он услышал плотоядный «чмок» копья, пронзившего кого-то сзади.
Крестьянин с воплем упал, корчась и хватаясь руками за древко.
Страх и боль вдруг стали более реальны, нежели слава.
Но ради славы или нет, а сражаться было нужно. Глядя поверх щита, Крисп бросился к ближайшему дикарю. Кубрат схватился за стрелу – а потом, сообразив, что выстрелить не успеет, бросил ее и вытащил саблю.
Крисп ударил копьем – и промазал. Кубрат накинулся на него.
Благодаря скорее везению, чем искусству, Крисп отбил первый удар щитом. Кочевник замахнулся снова. Крисп отпрыгнул назад, стараясь увеличить между ними дистанцию, чтобы проткнуть противника острием копья. Кубрат настиг его и, сделав ложный выпад саблей, выбросил вперед ногу и нанес жестокий удар.
При падении Крисп ухитрился поднять над собою щит. Двое односельчан отвлекли кубрата на себя, не дав ему прикончить Криспа. Крисп встал на ноги. Пара кубратов и двое или трое деревенских уже валялись убитые. Крисп увидел дикаря с северных гор, сражавшегося с Варадием. Схватка с ветераном поглотила все внимание кочевника. Он не заметил приближения Криспа, пока тот не ткнул ему копьем в бок.
Дикарь закряхтел и уставился в нелепом недоумении на окровавленный кончик копья, торчащий у него из живота. И тут Варадий мечом снес ему голову. Кровь брызнула фонтаном, заляпав Криспу лицо. Кубрат сложился пополам и рухнул.
– Вытаскивай скорей копье, малыш! – крикнул Варадий Криспу в самое ухо. – Думаешь, они будут тебя дожидаться?
Крисп, сглотнув, наступил ногой на бедро кочевника и рванул к себе копье. Мягкое сопротивление плоти кубрата напомнило ему о сезонах забивки скота. «Какая уж тут слава!» – подумал он опять.
По всему небольшому полю деревенские нападали на кубратов – где по двое на одного, где по трое. Поодиночке каждый кубрат превосходил врагов воинским искусством. Но дикарям никак не удавалось это продемонстрировать. Вскоре на ногах из них осталось только четверо или пятеро человек. Крисп заметил, как один кочевник обернулся и что-то крикнул своим товарищам.
Хотя Крисп так и не выучился кубратскому языку, он был уверен, что понял правильно.
– Не давайте им сесть на коней! – завопил он. – Они еще могут удрать!
Не успел он докончить фразу, как кубраты побежали к привязанным коням. Крисп вместе с односельчанами кинулся в погоню. «Почему дикари сразу не сели на лошадей и не ускакали, заслышав наше приближение?» – мельком подумал Крисп. Наверное, решил он, потому, что сочли деревенских легкой добычей. Десять лет назад так оно и было. Но не теперь.
Крисп вонзил копье в спину бегущего кубрата. Тот раскинул руки в стороны. На него навалилось трое крестьян. Вопль его резко оборвался. Через минуту остальных кубратов стащили с коней и зарубили. Несколько крестьян были ранены в эти последние лихорадочные секунды схватки, но ни одна рана не выглядела серьезной.
Крисп поверить не мог, что сражение окончилось так быстро. Он стоял, озираясь по сторонам и выискивая взглядом врагов, которых еще нужно убить. Но увидел лишь односельчан, озиравшихся с не меньшим недоумением.
– Мы победили! – сказал он. И рассмеялся, удивляясь тому, как удивленно прозвучал его голос.
– Мы победили! Фосом клянусь, мы победили! Мы побили их! – подхватили победный клич сельчане.
Они обнимались, хлопали друг друга по спинам, показывали свои раны и синяки. Крисп обнаружил, что пожимает руку Ифантию, – а тот улыбается во весь рот.
– Я видал, как ты прикончил двух гадов, Крисп, – сказал Ифантий. – Клянусь благим богом, я тебе завидую. Мне удалось только ранить одного, да и то я не уверен.
– Да, он славно сражался, – подтвердил Идалк.
Крисп так и просиял, услыхав похвалу ветерана. Он также нашел, что похвалы Ифантия ему не неприятны. Ревновал ли к нему муж Зоранны или нет, самого Криспа ревность уже не мучила. Зоранна навсегда осталась в его памяти, но только потому, что была первой. Чувства, которые он испытывал к ней в четырнадцать лет, казались теперь, три года спустя, далеким прошлым.
Все эти мысли тут же улетучились из головы, когда Крисп увидел отца, сжимавшего правой рукой левое плечо. Между пальцами Фостия, заливая рубашку, сочилась кровь.
– Отец! – воскликнул Крисп. – Ты…
– Я выживу, сынок, – оборвал его Фостий. – Серпом я себя не раз уродовал гораздо хуже. Я же говорил, что не создан для солдатского дела.
– Главное, что ты жив, – сказал Идалк. – И хоть ты, Фостий, не хочешь быть солдатом, сын у тебя явно не лишен бойцовской жилки.
Он видит, что надо делать, и делает, что надо, а когда отдает приказы, люди слушаются его. Это особый дар небес, и Фос награждает им далеко не каждого: уж я-то навидался бездарных офицеров! Если твой сын решит податься в город Видесс, в армии его встретят как родного.
– Я? В город? – Крисп даже мечтать не смел о путешествии в имперскую столицу. Он посмаковал эту мысль – и через минуту затряс головой:
– Лучше уж я буду пахать. Это я умею. К тому же убивать мне так же не нравится, как и отцу.
– Мне тоже, – отозвался Идалк. – Но иногда приходится. И, как я уже сказал, по-моему, из тебя бы вышел хороший солдат.
– Нет, спасибочки. Больше всего мне хочется собрать хороший урожай бобовых, чтобы зимой не пришлось голодать. – Крисп сказал это со всей возможной твердостью, чтобы убедить Идалка – а заодно и себя самого, – что он говорит серьезно.
– Воля твоя, – пожал плечами ветеран. – Хотя если ты хочешь продолжать пахать, нам не мешало бы удостовериться, что банда кубратов действовала в одиночку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138