— Именно. А вы разве видите что-то иное? — вскинулся бритунец. — Только не надо меня разыгрывать и говорить, будто…
— Я вас не разыгрываю, — отозвался Конан. — Просто я… — Он опустил голову. — Я вижу вовсе не пустыню. Прямо передо мной — оазис с колодцем и пальмами…
— Какими? — осведомился бритунец.
— Что? — не понял Конан.
— Какие там пальмы? — уточнил Олдвин.
— Кокосовые… А это имеет значение?
— Не знаю. Не знаю! — ученый раздраженно забарабанил пальцами себя по колену. — Понятия не имею! Пальмы как пальмы, да? Только кокосовые? Характерно ли это для миражей?
— Вопрос в другом, — сказал Конан, — мираж ли это.
— Разумеется, мираж! — объявил бритунец. — Будь иначе, мы оба видели бы одно и то же.
— Миражи — это не галлюцинации, миражи являются сразу обоим, — ответил Конан.
— Стало быть, у вас галлюцинация.
Конан покачал головой.
— У меня не бывает галлюцинаций…
— Голубчик, они у всех бывают, — примирительным тоном заметил Олдвин. Он был заметно счастлив оттого, что оказался «нормальнее», чем Конан-варвар.
Конан помолчал немного, а после решительно встряхнулся и встал.
— Не нравится мне эта штука.
— Думаете, дело не в вас? — спросил Олдвин.
— Думаю, дело в этих песках, — был ответ киммерийца.
Он взял камень и бросил его. Песок как будто расступился перед тяжестью, а затем с глухим всхлипом сомкнулся над ним.
— Зыбучий песок, — прошептал Конан. — Как хорошо, что ночью мы решили передохнуть. Сделали бы в темноте пару шагов вперед — и глядишь, эти пески сошлись бы над нашими головами.
Олдвин сказал:
— Что-то мне, это самое, нехорошо… Я полежу немного.
И он улегся, заложив руки под голову. Некоторое время они оба молчали. Потом Олдвин прервал безмолвие:
— Интересно, а почему видение вам явилось, а меня проигнорировало?
— Потому что я варвар, — был ответ. — У меня дикарское чутье на ловушки.
— А, ну конечно, — пробормотал ученый бритунец. — Хотя ведь бывает же чутье на какие-нибудь важные научные факты, правда? У нас в Академии был один академик, он хорошо разбирался в свойствах жидких веществ…
— Да, — сказал Конан невпопад. Он думал о том, как им преодолеть эту новую преграду. И еще о том, как по зыбучим пескам прошли оба ехавших
впереди всадника.
— Это ведь не повторение того оазиса, который мы с вами видели вчера? — спросил, подумав еще немного, Олдвин. — Да?
— Да, это какой-то другой оазис… Возможно, в былые времена здесь действительно имелись и паль мы, и колодец, но с годами подземные воды растеклись, утратили прежнее русло, колодец обвалился, и пески сделались зыбучими… Такое случается.
— Удивительно, — заметил бритунец.
— Что именно кажется вам достойным удивления? — Конан поднял брови.
— Что такое случилось.
— А как, по-вашему, образуются зыбучие пески?
— Ну, они постоянно находятся под землей, а потом выходят наружу, — сказал Олдвин нерешительно. — А как?
— Не знаю, — сказал Конан. — В любом случае, когда-то здесь был оазис. А теперь он превратился в смертельную западню для любого, кто ступит на этот песок. Вот и все.
Олдвин глянул на обманчиво спокойные бархаты и вдруг прищурился. Ему показалось, что он различает что-то белое. И точно, там белела какая-то круглая вещь.
— Человеческий череп, — сказал киммериец спокойно. — Вот видите, я был прав.
Внезапно песок как будто вскипел. Нечто огромное начало расти из-под земли, взбухая, как некий таинственный пузырь земли, что зарождается в ее недрах. Струи песка обильно посыпались вниз. Все вокруг пришло в движение, барханы сдвинулись и потекли…
— Что это? — в ужасе спросил Олдвин.
Конан уже схватился за меч.
— Держите лошадей! — распорядился он быстро. — Понятия не имею, что за пакость сейчас выберется на поверхность, но лошадей она перепугает — это точно. Попробуйте их не упустить.
— Как? — отчаянно закричал Олдвин.
— Держите крепче и отойдите с ними подальше!
— А как же вы?
— Пошел вон! — заорал Конан и с мечом в руках прыгнул навстречу монстру. Киммериец отчетливо видел границу между твердой почвой и зыбучими песками над бездонной пропастью. Он балансировал на самом краю.
Казалось, чудовище, ворочающееся под землей, у самого верхнего слоя песчаного покрова, также боялось покидать свою территорию. Наконец из песка вынырнула его голова.
Если судить по одной только этой голове, под землей осталось гигантское туловище. Потому что голова была в десять раза больше человеческой. Пять глаз красовались на сморщенном лбу, носа не было вовсе, а пасть раскрывалась так широко, что туда могла бы войти невысокая женщина, не пригибаясь.
Глазки монстра быстро моргали, привыкая к солнечному свету. Щупальца — или лапы? — ворочались под землей, сдвигая целые горы песка.
Конан выжидал, пока монстр нападет на него. Пока что киммериец просто стоял на краю бездны и держал меч наготове.
Внезапно цепкая лапа с шестью когтистыми пальцами выскочила на поверхность прямо у ноги Конана. Она попыталась ухватить его за лодыжку и утащить в пропасть. Конан оказался быстрее. Он стремительно отпрыгнул назад и, прежде чем чудовище втянуло щупальце обратно, вонзил в него острие меча. Монстр раскрыл пасть и зашипел так громко, что у киммерийца заложило уши.
Конан выдернул меч. Лапа убралась.
— Ну, иди ко мне! — издевательски закричал Конан. — Иди ко мне, и ты узнаешь, что такое — нападать на Конана из Киммерии!
— Тебя так зовут? — прошелестел голос чудовища.
Песок вдруг начал быстро окрашиваться кровью.
Очевидно, кровь вытекала из раны, оставленной мечом Конана в лапе монстра. Раненое чудище подтаскивало лапу ближе к груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36