Колени Гвинет подкосились, и она почти упала на стул. Выражение лица Джесона рассказало им обо всем лучше всяких слов.
Сердце Гвинет постепенно начинало оживать, и с каждым новым ударом в ее груди помимо боли зарождалась радость. Ведь Джесон остался жив! Наверное, именно в эту минуту Гвинет и поняла по-настоящему, как она любит этого человека.
Джесон успел сменить свою сырую одежду на чей-то рыбацкий плащ. Он подошел к креслу бабушки, опустился перед ней на колени и сказал:
— Меня смыло за борт, и Джордж бросился на помощь. Мы почти уже выбрались, но накатила новая волна… Это ужасно… Когда я отыскал Джорджа, было уже поздно.
Бабушка резко качнула головой и гневно крикнула в лицо Джесону:
— Это все ты, будь ты проклят! Если бы не ты и не твои дружки, Джордж никогда не отправился бы ночью в море! Он же не умел плавать! Убирайся прочь вместе со своими потаскушками, и будьте вы все прокляты! Все!
— Я должен быть сейчас с братом, — сказал Джесон, поиграв желваками, и вышел за дверь.
Из того, что происходило в библиотеке в следующие минуты, Гвинет почти ничего не запомнила. Кто-то плакал, кто-то говорил какие-то слова, затем промелькнул доктор — Гвинет оставалась в оцепенении, и оно постепенно начало отпускать ее лишь позже, когда она каким-то образом оказалась вновь в своей спальне. Только теперь что-то прорвалось в ней изнутри, и наружу хлынули обильные слезы. Она оплакивала тогда всех — и Джорджа, и Джесона, и бабушку, и весь этот созданный богом мир, такой жестокий к хорошим людям, которые так рано уходят из него в Вечность.
Она плакала до тех пор, пока слезы не иссякли. Теперь она лежала на постели беззвучно и неподвижно, опустошенная, измученная. Затем поднялась, медленно оделась и направилась к двери. Всю жизнь на помощь ей в трудную минуту приходил Джесон. Сейчас он нуждался в ее помощи.
И она отправилась искать Джесона. В коридоре дежурил дворецкий, и от него Гвинет узнала, что Джесон вышел из дома.
— Оставьте его в покое, мисс Гвинет, — добавил Гарвард. — Он не в себе. Ему сейчас лучше побыть одному.
Слова Гарварда привели Гвинет в замешательство. С одной стороны, она понимала, что Джесону сейчас и в самом деле лучше побыть одному, но с другой стороны… Гвинет не могла забыть выражение лица Джесона, когда тот сообщал о смерти брата, его убитый вид, когда бабушка накинулась на него с обвинениями.
И Гвинет решила пойти на поиски Джесона. Она сбежала с крыльца и растворилась в ночи.
Она нашла его в заброшенной рыбацкой хижине на берегу моря, приютившейся неподалеку от деревянной лестницы, спускающейся с вершины утеса. Огонь в хижине не горел, но Гвинет сердцем чувствовала, что Джесон там, внутри.
— Мне показалось, что я слышу голос, — медленно проговорил он. Голос Джесона звучал странно, так, словно он еще не очнулся ото сна.
Гвинет тяжело дышала — не только от бега, но и оттого, что ей наконец-то удалось найти Джесона.
— Да, я звала тебя, когда спускалась по лестнице, — всхлипнула она.
В темноте Гвинет скорее почувствовала, чем увидела, как Джесон неуверенно повернулся к ней.
— Я хочу побыть один, — все тем же странным тоном сказал он. — Тебе не нужно было приходить сюда.
— Я должна была прийти, — ответила Гвинет, глотая слезы.
Джесон снова пошевелился, и на этот раз Гвинет увидела на фоне разбитого окна его темный силуэт. Он медленно раскачивался, обхватив руками голову, и Гвинет на секунду испугалась, не сошел ли он с ума от горя.
Затем Джесон взмахнул рукой, и из нее на пол со стуком упал какой-то небольшой предмет.
— На его месте должен был быть я! — вскричал Джесон. — Ведь я негодяй. Не веришь? Спроси любого! Господи, и что это на него нашло? Ведь он не умел плавать, но бросился меня спасать. И ему почти удалось сделать это. А затем нас обоих опять смыло в море.
Сдерживая слезы, Гвинет осторожно обогнула стол, разделявший их, и подошла вплотную к Джесону.
— Это моя вина, — сказал он. — Это моя…
— Перестань! — И она закрыла ему рот поцелуем.
В хижине стало тихо, было слышно лишь заунывное завывание ветра за окном да далекие тревожные крики чаек. Губы Джесона пахли бренди и морем. А в следующую секунду весь мир перестал существовать для нее, и во всей Вселенной остались только двое — она и Джесон.
Гвинет не испугалась, когда Джесон уложил ее на пол, она лишь крепче обняла его за шею, стараясь унять душившую его боль.
«Сегодня он заглянул в лицо смерти, — подумала она. — Бедный, бедный!»
Постелью ей служил сюртук Джесона, подушкой — его рука. Они не стали раздеваться и не шептали друг другу нежных слов. Все произошло быстро и обыденно. Конечно, Гвинет испытала боль, но сумела сдержать свой крик и просто лежала, обхватив руками шею Джесона, неискушенно, но так искренне отдаваясь ему.
Наконец Джесон перестал двигаться и откатился в сторону. Тогда-то он и произнес эти роковые слова.
— Ли, — прошептал он. — Ли, дорогая, как я рад, что ты пришла.
И моментально уснул.
Ли! Это имя взорвалось в мозгу Гвинет, словно бомба, заставило ее оцепенеть. Нет, это был не гнев, не злость, не ярость. Это был леденящий ужас. Только сейчас Гвинет поняла, что Джесон и Ли пользовались этой хижиной для своих встреч. Потому-то он и принял ее за свою любовницу.
Уничтоженная, раздавленная, Гвинет выскользнула из рук спящего Джесона и медленно вернулась домой. Если в этой ситуации и можно было найти хоть какое-то утешение, то только в одном — благодарить судьбу за то, что Джесон так и не понял, какую глупость она совершила в эту ночь.
«И он никогда не должен об этом узнать», — поклялась Гвинет.
В ближайшие дни Гвинет было не до того, чтобы думать о себе, ей, как и остальным, слишком тяжело было смириться с мыслью о том, что Джордж покинул их навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102