Казалось бы, сейчас, когда никто не мешает, вытащить наверх из укрытия автоматические гранатометы – и «шахматкой» по склону. Раз, другой! Всего несколько залпов – и шесть десятков гранат довершили бы то, что не успели доделать Ми-24. Но застава упорно молчала.
Аркан перевел бинокль на «Красную».
У него чуть снова не вырвался непроизвольный возглас, но на сей раз это был бы возглас изумления: посеченная взрывами мин и гранат, покореженная, разрушенная застава словно вымерла.
Среди развалин «Красной» Аркан не мог разглядеть ни одного пограничника. Сержант понимал, что они там есть, что хоть кто-то остался в живых: ведь он видел, как ребята атаковали, как отходили назад под плотным огнем «духов». Ведь кто-то должен был уцелеть!
Но видимо, шок от «дружеской» встречи, которую устроили пограничникам басмачи во время неудачной атаки, оказался настолько сильным, что желания высовываться из укрытий теперь ни у кого на заставе не возникало.
«А как же раненые?»
Толик перевел бинокль на поле боя – маленький пятачок, ставший местом атаки и гибели пограничников, – и удивленно покачал головой: лишь на дальнем от него фланге несколько бойцов под началом сержанта пытались организовать эвакуацию раненых и убитых ребят из своего подразделения, суетливо перетаскивая их на расстеленных плащ-палатках.
Аркан не зря удивился – с таким он еще никогда не сталкивался: в спецназе отношение к раненым товарищам обычно было совсем иным.
Парни из его батальона предпочитали подставить под пули собственную голову, чем бросить истекающего кровью товарища. Толик почувствовал, что желание выручить попавших в переплет погранцов, которое двигало им все эти дни, помогая на последнем издыхании тащить по горам тяжеленный пятидесятикилограммовый рюкзак, да еще и ухитряться подбадривать друзей, теперь сменяется странным раздражением.
«На хрена тогда вообще все это надо было? Ради какого говна полегли ребята из моего взвода? Ради этих зелено-погонных ублюдков, не рискующих высунуться из окопов даже тогда, когда по ним никто и не пытается стрелять? Ни в жизнь не поверю, что они все там перемерли! Обосрались по уши и сидят, суки, нос высунуть боятся...»
Наверное, он бы еще долго, все больше распаляясь, ругался про себя, подыскивая самые обидные определения для перетрусивших пограничников, если бы вдруг не заметил такое, чего понять и объяснить даже самому себе был не в силах.
Сначала он подумал, что ему это просто померещилось. Аркан оторвал глаза от бинокля и тут же снова прильнул к окулярам, поправляя и без того достаточную резкость.
Теперь сомнений быть не могло – по ложбине, в которой захлебнулась отчаянная атака пограничников, в сторону ущелья, уходившего на восток прямо под ногами Аркана, полз человек.
Он полз быстро и уверенно, и, присмотревшись к нему повнимательнее, Аркан дал бы голову на отсечение, что этот человек не ранен.
Он был одет в форму пограничника.
Более того – это был офицер...
Несколько минут парень тупо смотрел на проползавшего мимо него погранца. Мысли роем кружились в голове Толика, но никакого более или менее подходящего объяснения столь странному поведению офицера он не находил.
"Испугался? Решил бежать куда глаза глядят?
Не может быть – бой окончен, «вертушки» подолбали всех, кого только можно было. Сейчас, собственно, можно пожинать лавры успешного боя...
Может, это переодетый в форму погранца «дух»?
Тоже нереально – застава не настолько велика, чтобы затеряться на ней незамеченным, тем более офицеру. Все там друг друга в лицо знают, давно повязали бы уже... Или он свихнулся, увидев что-то особенно жуткое? Нет, вряд ли офицер блокированной на протяжении стольких дней заставы мог быть чем-то еще до такой степени поражен, чтобы вдруг резко сойти с ума. Да и ползет он как-то уж слишком старательно, академично, будто под снайперским огнем. Ему явно не хочется, чтобы его кто-нибудь заметил. Странно, конечно, от кого же ему сейчас прятаться?.."
И вдруг Аркан отчетливо увидел ответ на все свои вопросы. Да, офицер прятался! Но прятался он не от «духов» – таджикам сейчас было не до пограничников.
Он прятался от своих!
Он уходил незаметно, не прощаясь – по-английски.
Почему?!
Аркан решил обязательно узнать правду. Уж слишком много странностей, слишком много необычного и необъяснимого случилось со спецназовцами в горах за время этой короткой операции.
И Толик, зло сплюнув, снова взвалил на плечи рюкзак и взял в руки автомат. Выхода не было – именно ему предстояло дознаться, куда и зачем ползет этот странный офицер.
Он не знал, откуда взялось его предчувствие, но был уверен, что эта неожиданная встреча – судьба и общая нить судьбы связывает их двоих – последнего оставшегося в живых спецназовца и этого добровольно отбившегося от своих офицера-пограничника.
Аркан тихо, на полсотни метров по склону выше ползущего, пошел за ним следом...
Привет, папа и мама!
До дембеля остается совсем немного, но именно эти дни, оказывается, имеют странную особенность ползти не спеша и тоскливо. В сутках теперь, кажется, уже не двадцать четыре, а все сорок восемь часов. Встаешь с утра, идешь на занятия, и у тебя возникает чувство, будто обед не наступит никогда и этот проклятый день никогда не кончится.
Единственное спасение теперь для меня – хоть какой-нибудь наряд или караул. Лишь в постоянных проблемах и заботах забываешь о времени. Ведь все мысли теперь только о нем – о дембеле, но он, как назло, не торопится наступать, не торопится отпустить меня отсюда, с этих гор, домой, в Москву.
Честное слово, мама и папа, нет уже у меня никаких сил ждать того дня, когда же смогу попасть на эту недоступную свободу, увидеть наконец вас, пройтись породному городу, посмотреть на нормальных людей, встретиться с Наташей и забыть про весь здешний кошмар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92