Я был уверен, что ничего дурного не п
роизойдет.
Подобные настроения уже неоднократно, в обстоятельствах на редкость кр
итических, заставляли меня поступать с безрассудством, вопреки всякой л
огике, и, однако, всякий раз это внешнее отсутствие осознания опасности п
озволяло мне избегать еще более худших неприятностей. Я чувствовал, что
и сегодня некая высшая сила подменила мою собственную волю и что мне сле
дует ей подчиниться.
Ранним утром, после завтрака, когда поднимающееся солнце прогнало меня с
террасы, я отправился к старому губернаторскому дворцу, «чайной коробке
», как я называл это здание из-за его формы, собираясь навестить резидента
. На самом же деле речь шла о невзрачном унтер-офицере, который совмещал в
одном лице функции начальника порта, таможенника и администратора. Этот
чиновничий аппарат, совершенно излишний в этой глуши, разумеется, был не
обходим только для того, чтобы оправдать размеры бюджета; впрочем, он исп
ользовался для удовлетворения личных потребностей. Бедняга сержант то
мился от одиночества, пустоту которого он не мог заполнить хотя бы робки
ми проявлениями внутренней жизни. Его многочисленные обязанности прак
тически не находили себе применения в этом знойном и заброшенном уголке
, где в узкой полоске тени, отбрасываемой несколькими кусками разваливше
йся стены, нашли приют убогие бедуины и их козы.
Если не считать того, что каждую неделю сюда приплывал небольшой парусни
к администрации, привозивший сержанту немного льда и старые иллюстриро
ванные журналы, его дни тянулись нескончаемой и однообразной чередой, на
поминая дни заключенного, отрезанного от внешнего мира. Останавливаясь
в Обоке, я наведывался в резиденцию только в день приезда или отъезда, что
бы выполнить какие-то дурацкие навигационные формальности.
В остальное время меня никто не видел, к этому привыкли, и я, будучи причис
лен к категории нелюдимов, старался оправдать эту репутацию.
Хотя резидент немного удивился столь раннему визиту, встретил он меня с
радостью, довольный тем, что может с кем-то поболтать. Когда я показал ему
свой манифест, где значились ужасные слова «кокаин» и героин», а местом н
азначения этих товаров был проставлен Йемен, он, кажется, не придал докум
енту особого значения. Несомненно, ему и в голову не приходило, какую безд
ну формальностей предполагали подобные товары в представлении таможен
ников. Правда, он таможенником не был, и потом, пребывая в одиночестве, в от
рыве от своего родного окружения, он так глубоко ушел в растительное сущ
ествование, что, сам того не ведая, оказался выше всяких условностей. У нег
о был свой взгляд марсианина, и я не стал выводить его из этого первобытно
го состояния. Короче, когда я оставил ему манифест, удостоверяющий качес
тво и количество груза, чтобы он мог в момент приезда и отъезда проверить
и то, и другое, он со смехом пожал плечами, будто речь шла о какой-то шутке. К
чему беспокоиться? Ему было известно, что эти продукты не могут стать пре
дметом какой-либо конкуренции в Обоке, посреди данакильской пустыни. И в
данном случае он обнаружил поистине здравый взгляд на вещи.
Мне пришлось согласиться пропустить рюмочку вермута, и я с большим трудо
м избежал завтрака, подкрепленного большим количеством консервов от фи
рмы «Амиё» Ц рагу или кислая капуста, Ц хранившихся при температуре со
рок градусов выше нуля в тени… Чтобы предупредить его неожиданный ответ
ный визит, я пригласил его к себе на ужин к определенному часу.
Как всегда, я велел поставить стол на террасе, где так приятно сидеть вече
ром, когда дует едва уловимый восточный ветер, и, пока я выслушивал его рас
сказы о продвижении по службе и о мелких огорчениях чиновника, мои люди г
рузили на судно таники с гашишем, доставляя их на шлюпке и пироге.
Они суетились как раз под нами и не скрывали своих действий, ведь речь шла
о «запасах воды»…
Присутствие шефа, который следил за погрузкой с террасы, избавляло тузем
ца-аскера, представителя таможни, от необходимости наблюдать за операци
ей, таким образом, все шло прекрасно. Я щедро откупоривал бутылки с кьянти
, так что мой гость ушел в полном восхищении от проведенного в моем общест
ве вечера. Я проводил его до резиденции и поднялся в его рабочий кабинет. К
огда я, собираясь проститься с ним, спросил, не хочет ли он осмотреть мое с
удно перед отплытием, сержант только расхохотался над этим несуразным п
редложением. Он вернул мне мой манифест, должным образом завизированный
к отплытию, и пожелал счастливого пути.
Не теряя времени, я поднялся на борт «Альтаира», где все было готово к тому
, чтобы сняться с якоря, и в два часа утра мы уже огибали Рас-Бир. На рассвет
е я покинул территориальные воды, и в поле зрения появилось плоскогорье.


XV

Из-за довольно слабого северо-западного ветра мы держали ближе к ветру, р
азвивая скорость не более двух узлов, но начинавшийся день (по этой причи
не я, собственно, и решился на такой дерзкий шаг) позволял экономить мазут.

Я увидел за кормой небольшой парус, следовавший тем же курсом. В бинокль я
сумел разглядеть зараникскую заруку, один из тех быстроходных парусник
ов, которые перевозят кат из Шейх-Сайда (что в Йемене) в Джибути. Они также з
анимаются контрабандой табака, и очень часто их используют для быстрых п
еребросок рабов между Рахейтом и Моккой. Поэтому я не удивился тому, что п
арус быстро увеличивался в размерах, так как это легкое, удлиненное и лиш
енное балласта судно даже и при таком ветре ухитрялось плыть со скорость
ю, вдвое превышающей скорость «Альтаира».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66