Сарита почувствовала себя голодной. Она с утра ничего не ела, да и тогда удовольствовалась только кусочком хлеба с маслом и чашкой жасминового чая. Абрикосов в вазе больше не было, и вообще во всей башне она не смогла найти ничего съестного.
А где же Кадига и Зулема? Для слуг они чрезвычайно небрежны.
Становилось все темнее и темнее, Сарита знала, что в башне есть масляные лампы; еще вчера, когда она мылась, они ярко освещали залы.
Она пустилась на поиски огнива и трута, но не смогла их найти. В желудке ее бурчало. Заснеженные пики Сьерры-Невады мерцали, затмевая собой свет звезд, уже вовсю блиставших в бархатном небе.
Прохладный воздух наполнился стрекотанием цикад, до Сариты донеслись густые запахи благоухающих садов. Но голодный желудок невозможно было удовлетворить ароматами мимозы, олеандра и роз.
Высунувшись из окна, Сарита видела мерцание дворцовых огней, чувствовала запахи еды, поглощаемой в залитых светом двориках и галереях и слышала звуки музыки.
Как смешно! Она высунулась подальше, чтобы посмотреть, нельзя ли выбраться из окна по стене, но она была гладкой, как стекло. И в любом случае, чего она добьется, если вылезет? Выйти из дворца на свободу, как оказалось, было невозможно. Если она и поняла что-нибудь за сегодняшний день, так это.
Сарита подходила к другим окнам, но увидела лишь стену ущелья и черноту, уводящую в никуда.
Никогда раньше она не чувствовала себя такой голодной.
Лечь в постель — иного выходы из создавшегося положения Сарита не видела. Все-таки это лучше, чем на голодный желудок мерить шагами темные залы тюрьмы. Но она не чувствовала усталости — один лишь голод. Ей хотелось вина и сражения. Больше всего на свете Сарите хотелось битвы с Мули Абулом Хассаном.
Она прилегла на диван и вспомнила все обиды, нанесенные ей калифом. Имя им было — легион, и начались они с того, что он похитил ее, после чего стал докучать ей бесчисленными домогательствами. Похоже было на то, что теперь он сменил тактику. Заточение и пытка голодом явно не вязались с обликом мягкого ухажера. Очевидно, теперь ей открылась другая сторона калифа Гранады, та, которую он просто не показывал ей, так как не считал нужным.
Услышав, что дверь внизу открылась, она не пошевелилась. Ей показалось, что это произошло после столь долгого ожидания, что больше не имело значения. Она неподвижно лежала на диване, вслушиваясь в звуки шагов. В ее темницу пожаловал сам калиф..
— Почему у тебя тут темно? — голос его был так спокоен, словно события сегодняшнего дня не имели места.
— Тут нет трута, — Сарита так и осталась лежать на диване.
— А ты смотрела в ящиках внизу?
Сарита промолчала, тем самым давая понять, что нет, и он вышел. Послышались звуки высекания огня из огнива и на галерею проник мягкий свет.
— Спустись, Сарита, надо кое о чем поговорить.
Она не сдвинулась с места, с любопытством ожидая его дальнейших действий.
— Сарита, не заставляй меня применять силу.
Она хотела, чтобы их разговор состоялся несколько погодя, но не желала, чтобы он делал ее существование здесь еще более невыносимым.
Поэтому она спустилась вниз, в дворик. Абул стоял, прислонившись к одной из колонн, скрестив на груди руки.
— Я голодна, — объявила Сарита тоном, предполагающим обвинение, которого Абул, однако, не поддержал.
— Хорошо, — сказал он, — это входило в мои планы. На голодный желудок хорошо обдумывать совершенные глупости.
Сарита прищурилась.
— Так, по-вашему, это глупости — желать покинуть тюрьму? По-моему, это желание вполне объяснимо.
— Глупостью было то» что ты решила, что сможешь покинуть это место без моего разрешения, — ответил Абул, — однако я имел в виду не это.
— Ну а теперь выслушайте меня, мой господин калиф, — голос ее звенел от гнева. — Меня тут, как мешок с мукой, таскал какой-то дикарь. Мне горло чуть не перерезали. Я сижу часами голодная в этой темнице и моему терпению пришел конец. Я больше не желаю выслушивать ваших поучений. — И она повернулась, с намерением вернуться на галерею, чтобы в одиночестве успокоиться. Но Абул быстро схватил ее за руку.
— Нет, ты будешь меня слушать, Сарита! Для своего же блага.
— Нет! Отпустите меня! — Сарита попыталась вырваться, чувствуя свое бессилие и еще больше от этого злясь. Абул не отпускал ее и она подняла колено, намереваясь нанести ему удар в пах.
Одно из двух — либо он предвидел это, либо у него была прекрасная реакция, но он уклонился и удар пришелся ему по бедру.
— Черт! — теперь в его голосе был гнев, глаза сверкали. Так ты ничему сегодня не научилась?
— О нет, я поняла истинную суть этой сказочной земли, — и она нагнулась, чтобы растереть колено, ушибленное о его твердое бедро.
Слезы — то ли боли, то ли гнева наполнили ее глаза.
— Она прекрасна снаружи, но на самом деле пропитана злом. Вы можете сколько угодно пустословить о стремлении к истинной гармонии души и тела, о важности отдыха и о высоких ценностях, свойственных вашей культуре, но в душе вы все остаетесь дикарями… даже если тело ваше и чисто.
Теперь Абул уже не чувствовал злости, а только какое-то нежеланное любопытство. Он потер бедро, стараясь не думать о том, каковы были бы его ощущения, если бы Сарита попала туда, куда целилась.
Ты хочешь сказать, что в твоем племени можно наброситься на мужчину, как ты сделала это сегодня, и остаться безнаказанной?
Сарита заколебалась. Гнев ее в результате этой драчки поубавился.
— Нет, не безнаказанной, — сказала она, наконец, — но горло мне бы не перерезали, — добавила Сарита. — И не стали бы таскать повсюду, как убитого оленя, это уж точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101