Наверное, у этого механизма имелся смысл, но постороннему понять его было сложно, оставалось только наблюдать за этим своеобразным секонд-хэнд-карнавалом, который был устроен не для зрителей со стороны, а для самих участников.
Во-вторых, тут были Другие.
Ночью, когда Иннокентий и Настя приехали в Прагу, повторилась та же самая история, что и по приезде в другие большие города: какие-то странные места, какие-то странные тени и странные разговоры, которые вел с тенями Иннокентий. В итоге они получили адрес. На подходе к дому Иннокентий повел себя необычно: он взял Настю за руку.
– Не смотри по сторонам, – тихо добавил он, когда они вошли в подъезд. – Просто иди вперед.
Потом они вошли в квартиру на третьем этаже, и первое, что сделал Иннокентий, – запер дверь на все имеющиеся замки. Наверное, Насте стоило заинтересоваться – что, как, почему? – но она слишком устала для расспросов; ей было достаточно крыши над головой, продавленного дивана и тонкой струйки воды из крана. Она умылась, сбросила ботинки и рухнула на диван, чтобы немедленно уснуть и тем самым избавиться от боли в мышцах ног, от ощущения тонкого слоя пыли, равномерно распределенного по всему ее телу от пальцев ног и до кончиков волос, от ощущения, что начатый в Лионее бег никогда не закончится….
Это сработало, и одиннадцать часов Настя проспала в абсолютном покое, лишенная тревог и неудобств.
Потом пришлось просыпаться.
При свете дня квартира выглядела не то чтобы ужасно, просто от ее вида моментально напрашивался вопрос: «А когда мы отсюда съедем?! Может быть, прямо сейчас, а?..»
Но это было бы слишком по-детски, слишком несерьезно, слишком не по-андерсоновски, что ли… Стоп, при чем тут Андерсоны? Правильно, они тут совершенно ни при чем. Они сами по себе, а Настя сама по себе. Уже целых четырнадцать дней.
Так что вместо «А когда мы отсюда?..» она произнесла сдержанно-иронично, показывая, что понимает все убожество обстановки, но достаточно сильна, чтобы вытерпеть и не такое:
– Ну, Иннокентий, это совсем не похоже на Лионею…
– Да уж, – согласился тот. – Обслуживание в номерах тут не предусмотрено, так что придется как-то самим добывать еду…
– Ладно. – Она с готовностью встала с дивана. – Пошли…
– Ты останешься тут. Я пойду один.
– Но…
– Закройся на все замки. Будут стучать – не отзывайся. Просто сиди и молчи.
– Ага, – механически согласилась Настя и снова села на диван. – А они, которые будут стучать, это кто?
– Мало ли кто, – уклончиво ответил Иннокентий.
– Ты меня не успокаиваешь, – сказала Настя. – Скажу даже больше: ты меня пугаешь.
– Испуг в небольших дозах бывает полезен, – авторитетно заявил Иннокентий. – Видишь ли, этот дом – Убежище. Здесь прячутся всякие типы, которым надо залечь на дно, затаиться…
– Вроде нас.
– Я бы так не сказал. Что значит – «вроде нас»? Нет никого «вроде нас», нет другой невесты наследного принца из рода Андерсонов, которая не захотела быть невестой и сбежала из дворца посреди официального приема… Ну и нет другого меня, это само собой.
– Когда ты сказал «которая не захотела быть невестой и сбежала…». Ты это так сказал, как будто имел в виду…
– Что?
– Что я дура.
– Немного.
– Ах вот оно как…
– Мы не об этом, Настя. Мы про наших соседей. Всякие типы, которым надо залечь на дно, затаиться, – это не беглые принцессы. Как правило, это беглые преступники. Разыскиваемые. Убийцы. Насильники. Грабители. Вот поэтому надо закрывать дверь. Поэтому тебе не стоит выходить из квартиры.
– Хорошенькое место ты подобрал…
– Ты не поняла. Они здесь не для того, чтобы убивать или грабить, они здесь прячутся. Устраивать шум – не в их интересах. Поэтому, пока мы тихо сидим в своей норе и никого не трогаем, нас тоже не тронут.
– Ты сам сказал, что кто-нибудь может ломиться в дверь. Если устраивать шум не в их интересах, тогда какого черта…
– Хорошо, если по соседству с тобой живет разумный убийца, который понимает свои интересы. Но с тобой рядом может поселиться и психопат. Он может забыть, что в его интересах, а что – нет.
– И последний вопрос, после которого я пойду вешаться. Наши соседи – люди?
– Я бы особенно на это не рассчитывал, – улыбнулся Иннокентий.
Ни в тот день, ни в другие дни никто не пытался вломиться в их квартиру, так что Настин страх перед соседями съежился и отполз в сторону; люди привыкают ко всему, и к монстрам за стенкой оказалось тоже возможно привыкнуть. Особенно когда их не видишь и не слышишь.
А вот когда слышишь…
Это было всего пару раз, но Насте хватило с лихвой. Первый раз это случилось поздним вечером, когда они с Иннокентием ужинали растворимой лапшой в картонных коробках. Денег у них не было, поэтому лапша имела криминальное происхождение – ее украл то ли сам Иннокентий, то ли кто-то из его пражских знакомых. Сам Иннокентий от добычи был не в восторге, а у Насти эта сомнительная пища вдруг вызвала чуть ли не слезы на глазах, потому что моментально вспомнилось университетское общежитие, какие-то полуночные посиделки, Монахова, Тушкан и еще многое из прошлой жизни, жизни до Дениса Андерсона….
Слезы высохли, а лапша встала комом в горле, когда этажом выше раздался этот звук: высокий, громкий, он словно вворачивался в уши холодным сверлом. Крик исходил явно от живого существа, но в то же время существа настолько нечеловеческого, что Настя со страхом уставилась на потолок, отделявший ее от кричащей твари; он казался слишком хрупкой преградой.
Потом наступила тишина. Иннокентий невозмутимо орудовал пластиковой вилкой.
– Что это было? – спросила Настя, проглотив наконец лапшу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132