– Лучше присядьте… К тому же охрана вам больше не поможет. Я не знаю, кто из них Леонид, но вполне определенно могу сказать – один из двух бритоголовых мордоворотов, которых вы, вероятно, имели в виду, лежит сейчас в кустах рядом с входом в дом. Да и второй, по-моему, чувствует себя не лучше. Правда, Николай Романович? – Ворон посмотрел на «афганца» и неожиданно озорно подмигнул ему. Ситуация складывалась по меньшей мере неожиданная, во всяком случае, еще сегодня утром Маркелов несколько иначе представлял себе начало акта возмездия. Но режиссером здесь был Ворон, поэтому следовало играть по его правилам.
– Вряд ли он вообще что-нибудь чувствует, – ответил Маркелов, стоя спиной к закрытой двери в бассейн. Три пары злобно сверкающих глаз удивленно уставились на него – Если у человека сломаны горловые хрящи, то, как правило, он не только перестает ощущать боль. Обычно он тут же умирает, даже не успевая сообразить, что случилось.
– О чем вы?! – рявкнул Лескович, однако по его растерянно забегавшим глазам можно было понять, что он быстро и фундаментально «въезжает в тему».
– Представьте себе, я его убил, – вздохнул Маркелов, вытянув вперед единственную руку с пальцами, сложенными в виде клинка. – Вот таким образом. Извините, но у меня не было другого выхода. Он меня почти вычислил. Нашел авторучку с микрофоном в кармане пиджака.
– Так ты мент?! – подал голос Решетов, глядя на Ворона и презрительно усмехаясь. – Ну, тогда считай, сука, что ты втерся по самые гланды!..
– Дела-а… – вслед за ним хмыкнул Феоктистов. Опер, даже «отмороженный», не являлся проблемой для таких людей, как он и его компаньоны.
– Вот, оказывается, в чем дело, – как китайский фарфоровый болванчик, покачал головой Лескович. Он спокойно сел на диван и взял со столика бокал с пивом. – Вместо того чтобы проявить благоразумие, наш уважаемый ветеран не оставил попыток обвинить нашу солидную фирму в тех неприятностях, что случились с его другом и женой. Вы допустили серьезную ошибку, господин однорукий инвалид. К тому же убили ни в чем не повинного парня, спортсмена…
– Заткнись, тварь! – прервал Лесковича Ворон. – Вынужден тебя крупно огорчить: я не имею к милиции никакого отношения и не собираюсь составлять протокол. Просто сейчас ты сам назовешь нам имена и координаты подонков, которые по твоему приказу насмерть забили Алексея Державина и изнасиловали жену Маркелова. Даю две секунды, чтобы начать.
На лице Ворона не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на Лесковича совершенно спокойно.
– Ты, вероятно, не понял, мальчик, на кого повысил голос, – сквозь зубы прошипел коммерсант, со злостью отшвыривая в сторону бокал. Ударившись о стену, бокал разлетелся на множество осколков, оставив на обоях безобразный мокрый след. – Ты не выйдешь из этого дома живым, я тебе обещаю…
Только сейчас Маркелов заметил, что на столике с закусками лежит маленькая трубка сотового телефона. Лескович схватил ее и принялся нажимать на кнопки.
– Не люблю упрямых идиотов, – тихо произнес Ворон. Его рука с пистолетом вынырнула из кармана кожаной куртки. На стволе Маркелов успел разглядеть глушитель. Раздался глухой щелчок выстрела, и телефон вылетел из руки Лесковича. Совершив замысловатый пируэт, обломок трубки упал на ковер рядом с Николаем.
Маркелов был готов поклясться, что Ворон нажал на курок почти не целясь.
– Повторяю специально для дебилов, – все так же спокойно произнес сыщик-одиночка, – мне нужны имена, фамилии, координаты…
Феоктистов и Решетов тупо уставились на сидевшего в кресле незнакомца, боясь пошевелиться. До них наконец дошло, что их ожидает. Но если юрист еще старался изобразить спокойствие, то на Феоктистова жалко было смотреть. Он съежился, осунулся и дрожал, беспрерывно кусая посиневшие губы, как будто вместо парной и бассейна его целый час продержали в холодильнике.
– Я тебя предупредил, щенок! – задыхаясь от ненависти, процедил все еще не оценивший всей серьезности ситуации Лескович. – Кто бы ты ни был, тебе лучше убраться отсюда, и желательно – бегом… Вместе с этим чертовым инвалидом… Но учти – тебе все равно уже не жить! Вы оба – трупы!
Глаза Лесковича налились кровью, толстые волосатые пальцы импульсивно сжимались и разжимались.
– Не понимаю, о чем ты! – усмехнулся Ворон. Пистолет с глушителем снова чихнул, и на левой стороне груди Кирилла Аркадьевича появилось маленькое аккуратное отверстие. Слова проклятия так и не успели сорваться с полураскрытых губ Лесковича. Вздрогнув всем телом, босс компании «Фердинанд» тяжело привалился к спинке дивана. – Не понимаю: я его спрашиваю об одном, а он говорит совсем о другом, – спокойно произнес Ворон. – У меня мало времени. Николай, попробуй, может, у тебя выйдет!..
Ворон уже не сомневался в том, что двое оставшихся «предпринимателей» станут наперебой «отрабатывать» свою висящую на волоске жизнь, а поэтому сознательно передавал инициативу «афганцу». В конце концов, это же его месть.
– Сейчас проверим! – Маркелов выхватил из-под плавок «беретту» и прижал ее ствол к переносице Решетова. – Говори, падла! Я ведь помню, как ты улыбался, когда твой покойный босс спрашивал у меня про здоровье жены!.. Считаю до двух! Раз…
– Я скажу! Я все скажу!!! – взвизгнул юрист. Каким-то удивительным образом ему удавалось одновременно смотреть на привалившийся к спинке дивана труп Лесковича и на готовый к стрельбе пистолет. – Их послал Феоктистов по приказу шефа…
– Не виноват я! – завопил, выпучив от ужаса глаза, Феоктистов. – Это он… Он все сделал!
– Заткнись, – приказал Николай. – Продолжай, приятель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96