- Да, мы учимся в Суриковском институте. Это был такой древний живописец, хотя как художника я его не признаю.
- Я слышала о нем, - согласилась бабушка. - Он хороший колорист.
- Он никуда не годный колорист, - возразила Кора, - потому что подчинял художественные задачи задачам социальным, а это смерть для искусства. - И Вероника учится с тобой? - А где же еще? - удивилась Кора. - Мы с ней вместе жили в детском доме и вместе оттуда вырвались... - Разве в наши дни есть детские дома? - Для галактических найденышей. - Ах, помню! Я где-то читала об этом. И кажется, одна из воспитанниц стала наследницей какого-то сказочного состояния.
- К сожалению, не я, - ответила Кора. - Но к счастью, - Вероника. Ее папа был самым крупным филателистом в Солнечной системе. Он погиб, а Вероника живет теперь на проценты с коллекции. Но ведь скучно просто так сидеть. Поэтому она решила стать самой обыкновенной.
- Правильно, - согласилась старушка. - Вот я по происхождению, например, из семьи Романовых. И прихожусь правнучкой последнему претенденту на престол. То есть я живая носительница романовских генов. - Так займите престол! Никто не будет возражать! - Будут, - сказала бабушка. Завистники всегда найдутся. К тому же престод стоит в Петербурге, а мне. болыпе нравится крымский климат.
Бравый моряк из местных, возможно из севастопольского флота-музея, пригласил Кору танцевать и принялся не в такт рассказывать ей о том, насколько она красива. Кора попросила его говорить комплименты в такт, но у морехода не нашлось музыкального слуха.
Когда она вернулась к скамейке, наследница престола уже ушла, и Кора, оказалось, не знала ее имени. А ведь наследниц престола следует именовать по имени-отчеству.
Потом Кора отыскала инженера Всеволода. При свете фонарей его лицо казалось более суровым, чем днем. Глаза спрятались под крутыми надбровными дугами. - Вы не танцуете? - спросила Кора. Музыка замолкла, цикады вопили хором, стараясь заполнить паузу. В кустах заверещала незнакомая птица.
- Я давно не танцевал, - сказал инженер. - Танцы изменились. Даже смешно. Между нами гигантская разница в возрасте. По крайней мере, с вашей стороны.
- Лет десять, - сказала Кора. - Я уже догадалась, что это вовсе не разница. Пушкин был куда старше Наталии Николаевны.
- И чем все это кончилось... - заметил инженер. У него были красивые руки с длинными сильными пальцами, как у хирурга или взломщика сейфов.
Тут же, конечно, возникла Вероника. Словно поджидала в кустах.
- Всеволод не будет танцевать, - сообщила она подруге. - Мы хотели пойти к морю. Пошли, Сева.
Вероника засмеялась нарочито низким голосом соблазнительницы.
Кора запрезирала инженера, который тут же покорно позволил себя увести по темной аллее к морю. Темные аллеи - где-то ей попадалось такое название. Наверное, американский фильм ужасов.
...Темные аллеи. Почему, когда тебе нравится мужчина, сразу возникает какая-нибудь пустоголовая Вероника, которая переползает с курса на курс только потому, что умеет мило улыбаться стареньким сластолюбивым доцентам или намекать на свое бешеное богатство пожилым дамам-преподавательницам. А сама...
Кора постаралась остановить в себе поток мелкой ненависти к подруге. Не нужен ей этот инженеру который еще толком не успел произойти от гориллы. И пускай он не изображает из себя интеллигента - у него это получается неубедительно. Так же неубедительно, как его заверения в том, что он умеет изобретать махолеты и птицелеты - аппараты девичьей Мечты...
Но от таких чувств инженеры не возвращаются. Они остаются на берегу моря в обществе твоей чернокудрой Вероники, которая, надо признать, первой заявила свои права, застолбила этот участок дикой растительности с сомнительными золотыми россыпями.
Опять появился моряк. Глаза у него пылали - он готов был переплыть Черное море ради любви такой девушки, как Кора. Но Коре не хотелось, чтобы случайные моряки плавали ночами по Черному морю. И она пошла домой.
Вероника заявилась поздно, когда Коре уже удалось себя усыпить и даже сердце не билось от ревнивого бессилия. Надо отдать Веронике должное, она была достаточно уверена в себе, чтобы не придумывать подвигов, которых не было.
- Я ему говорю: послушайте, как бьется мое сердце, - доносилось сквозь сон... - А он убирает руку с моей высокой груди и рассказывает о том, насколько махолет экономичнее флаера... Я ему предлагаю искупаться в первозданном виде, а он отвечает, что не хотел бы меня смущать. У него начисто атрофировано чувство юмора. Ну что ж, впереди еще почти месяц. Неужели я не сломлю его сопротивления и не уложу его к себе на грудь, в лучших борцовских традициях?
Кора не ответила, ибо любой ответ был бы или груб, или неискренен.
Вероника ушла к себе и скоро погасила свет. Кора подумала, как она любит подругу, но больше, когда той не везет в любви.
С утра обнаружилось, что инженер Всеволод исчез. Уехал в Симферополь получать свои летучие игрушки. Обещал быть к вечеру, чтобы завтра их продемонстрировать друзьям. Он решил испытывать их над обширным склоном Ай-Петри, где воздушные потоки разнообразны и опасны, что и требуется для настоящего испытателя.
И день тоже не задался: ветер дул такой, что гнал по. полого идущей к центру поселка улице листву и ветки, где-то выше он набирал звук, оттого гудел, как эолова арфа. Кора подозревала, что он гудит, как эолова арфа, хотя никогда ее не слышала и даже не видела.
Ветер был злым, горячим и сушил кожу, будто прилетел из какой-нибудь Сахары, которой нет дела до наших отдыхающих. На Веронику такая погода оказывала удручающее влияние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156