пошел на крайнюю меру – отлучение от церкви. Таким образом, подданные короля освобождались от своих обязательств по отношению к монарху, его противники получали благословение церкви и посвящались в рыцари. Но Иоанн был упрям и твердо стоял на своем. Ни интердикт, ни отлучение не вселили страха в его душу. Фактически они лишь усилили жестокость его мер до таких пределов, объяснить которые его современники могли только безумием. Королевская администрация, работавшая с небывалой эффективностью, без особого труда справлялась с выпадавшими на ее долю фискальными и правовыми проблемами и с поддержанием порядка. Папский интердикт, представляя для Иоанна некоторую угрозу, с другой стороны давал королю возможность осуществить замыслы, уже давно созревшие в его голове. Церковная собственность сбежавших за границу священников конфисковывалась короной; доходы все большего числа остававшихся без своих глав аббатств и епископств эксплуатировались королевскими чиновниками. Казначейство переполнялось добычей. Если бы ссора с церковью не сочеталась с политическими трудностями, корона смогла бы создать для себя такое положение, которое было достигнуто ею только в дни Генриха VIII.
После потери Нормандии Иоанн предпринял все возможные усилия для создания на континенте альянса против Филиппа Августа. Союзников он нашел в лице императора Отгона IV и графов Тулузы и Фландрии, но его разрыв с церковью ускорил создание гораздо более грозного союза между королем Франции и папством. В 1213 г. Иоанну пришлось выбирать между подчинением папе и французским вторжением, опирающимся на все военные и духовные ресурсы, которые смог привести в движение Иннокентий III. Тревожная ситуация в Англии вынудила Иоанна склониться перед опасностью и принять условия папы. Иннокентий III мог радоваться тому, что навязал английскому королю свои условия.
Однако Иоанн еще не исчерпал всех своих уловок и, сделав хитрый ход, достойный называться проявлением политического гения, превратил поражение в нечто близкое триумфу. Раз невозможно господствовать, он покорится; покорившись, он раскается, а в этом раскаянии ему никто не будет строить преграды. Необходимо любой ценой разорвать сжимающийся круг врагов. Он предложил Иннокентию принять временный сюзеренитет над страной, зная, что перед таким соблазном понтифик не устоит. Он сделал Англию леном, феодальным поместьем папства, и принес присягу на верность папе как своему феодальному господину. Иннокентий с готовностью ухватился за предложение Иоанна, и к длинному перечню светских титулов папы добавился еще один высокий сан. Он простил раскаявшегося короля и взял его самого и все королевство под свое особое покровительство. Папа принял сюзеренитет над Англией из рук Иоанна и вернул ее ему же как вассалу со своим благословением.
Теперь Иоанн поменялся местами со своими врагами. Он стал любимцем церкви. Филипп Август, потративший немало средств, чтобы собрать армии для вторжения в Англию ради своих личных целей и одновременно показать себя борцом за веру и крестоносцем, решил, что с ним поступили бесчестно, что его духовный союзник отступился от него. Он был возмущен, но не отказался от мысли получить то, к чему так долго стремился. Баронов подобный поворот дел тоже мало устраивал. Их претензии остались неудовлетворенными, их злость – неутоленной. Даже в английской церкви отчетливо наблюдалось разделение. Английские епископы оказались теперь в таком подчинении Рима, которое далеко превосходило то, что требовали их интересы или благочестие. Кроме того, сложившееся положение никак не соответствовало той традиции, к которой они привыкли. Подчинение верховному понтифику было священным долгом, но теперь возникла угроза, что оно дойдет до крайности. Сам Стефан Ленгтон, избранник папы, был не только добрым христианином, но и добрым англичанином. Он предвидел, что Рим использует патронаж над английской церковью для необузданной эксплуатации и полного захвата ее приходов итальянскими ставленниками. Почти мгновенно Ленгтон превратился в силу, противодействующую папе. Как, должно быть, смеялся король Иоанн, укрывшийся в Дувре, – он манипулировал своими противниками, расстраивая их планы, как кукловод дергает за ниточки своих кукол. Ни Иоанн, ни Иннокентий не собирались разрывать свой союз, и недовольные бароны начали сплачиваться под руководством Стефана Ленгтона. Война с Францией продолжалась, и постоянные требования королем денег и службы не давали остыть ярости баронов. Английская экспедиция, организованная в 1214 г. в Пуату и возглавляемая Иоанном, потерпела крах. В северной Франции армия во главе с его племянником, Отгоном Саксонским и графом Солсбери, была разбита королем Филиппом при Бувине. Это сражение в один день опрокинуло все планы Иоанна во Франции, на которые он возлагал большие надежды. У внутренних врагов короля снова появилась подходящая возможность ограничить правление деспотичного монарха, разбитого на поле сражения. Они открыто угрожали восстанием, если их условия не будут приняты. Предоставленные самим себе, они, возможно, ничего бы не добились и только упустили бы случай, упорствуя в своих эгоистичных требованиях, но архиепископ Ленгтон, желавший справедливого мира, оказал на них умиротворяющее и сдерживающее влияние. Иоанн, будучи вассалом папы, тоже не мог открыто не считаться с советами архиепископа Кентерберийского.
Но у короля еще оставался один, последний ход. Вдохновляемый папой, он принес клятву крестоносца и призвал папский престол отлучить своих противников от церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162