Боже милостивый!
Марианна засмеялась, и остальные присоединились к ней.
– Я не уверена, что готова иметь хотя бы одного любовника и уж никак не троих! Эти джентльмены рассматриваются мной только как потенциальные кандидаты.
– Прости, – сказала герцогиня, широко улыбаясь, – мне следовало сказать: любой из троих достоин твоего внимания. Каждый – привлекательный и неженатый мужчина. Я могла бы посоветовать тебе также рассмотреть кандидатуру лорда Джулиана Шервуда. Я заметила его интерес к тебе, проявленный им в прошлом сезоне.
– Интерес ко мне? – удивилась Марианна. В прошлом году она едва обратила внимание на молодого человека, отметив лишь его благородную внешность и прекрасные манеры. – Он слишком молод, не так ли?
– Какое это имеет значение? – спросила Пенелопа. – Лично я предпочитаю молодых мужчин. Они энергичны и меньше всего стремятся к серьезным отношениям. А лорд Джулиан не так уж молод. Кажется, ему лет двадцать пять или двадцать шесть? Он мог бы доставить роскошное удовольствие любой из нас. Он не только очень красив, но и прекрасный танцор. – Ее глаза весело блеснули. – Если мужчина хорошо движется на танцевальной площадке, можно предполагать, что он будет так же хорош и в интимной ситуации.
Все женщины дружно расхохотались, за исключением Грейс, которая была чрезвычайно смущена.
– Пенелопа совершенно права, – сказала герцогиня. – Танцы – прекрасный показатель прочих способностей мужчины. Понаблюдай за намеченными джентльменами на нашем следующем балу, Марианна. Если кто-то из них выглядит скованным и неловким, не чувствует ни музыки, ни ритма, можешь смело исключить его.
Марианна попыталась вспомнить, как танцуют интересующие ее мужчины, но не смогла. В ее памяти сохранилось только, как легко ей было танцевать с Адамом, который всегда держался красиво и грациозно. И поскольку он всегда имел успех у женщин, она могла держать пари, что теория Вильгельмины абсолютно верна.
– О, дорогая, – сказала Беатрис с гримасой на лице. – Я вспомнила, каким флегматичным и неповоротливым выглядел Джордж Абернати, танцуя с Эмили на ее первом балу, на прошлой неделе. Если ее отношения с этим молодым человеком будут развиваться, полагаю, мне следует поговорить с ней. – Когда остальные засмеялись, она добавила: – Я, прежде всего, забочусь о благополучии моей племянницы.
– А о своем, Беатрис? – поинтересовалась Пенелопа. – У тебя наметился какой-нибудь прогресс в наших общих поисках, чтобы провести особенно весело этот сезон?
– О нет! Вы не представляете, сколько времени и усилий требуется для сопровождения девушки при ее первом выходе в свет! Уверяю вас, у меня нет ни одной свободной минуты даже на то, чтобы заметить, проявляет ли какой-нибудь джентльмен интерес ко мне. Я слишком занята оценкой достоинств молодых людей, интересующихся Эмили. Это ужасно утомительное дело. И ее мать лишит меня головы, если я допущу, чтобы девушка увлеклась неподходящим поклонником. Однако, предвосхищая ваш вопрос, скажу, что при первой же возможности постараюсь позаботиться и о себе.
– Наш первый благотворительный бал – прекрасное место для рекогносцировки, – сказала Пенелопа. – Ведь мы сами составляем список приглашенных и можем включить туда самых привлекательных и доступных мужчин.
– Все упомянутые Марианной джентльмены уже получили приглашение, – сказала Грейс, указывая на список, лежащий на столе перед ней. Она, видимо, надеялась направить разговор на насущные проблемы.
– Прекрасно, – сказала герцогиня. – У тебя появится возможность проявить себя, Марианна. И если погода не испортится, сад Ярмут-Хауса послужит великолепным местом для уединения.
Грейс нахмурилась.
– Как попечительницы мы должны оставаться в бальном зале весь вечер.
– Чепуха! – воскликнула Пенелопа. – Как только мы примем всех приглашенных, от нас больше ничего не потребуется, и можно будет, смешавшись с гостями, веселиться в течение вечера. Я лично намерена подышать воздухом с Юстасом Толливером. Да и тебе, Грейс, не повредит найти красивого джентльмена и сделать то же самое.
Грейс тяжело вздохнула и бросила взгляд на позолоченные часы, стоявшие на каминной полке, когда те пробили четверть часа.
– Не знаю, как насчет сада, – сказала Марианна, прежде чем Грейс успела заметить, что отпущенные десять минут уже прошли, – но я готова начать свои жалкие попытки флиртовать. По крайней мере, я так думаю. У меня есть новое платье из темно-красного крепа, украшенное великолепным бисером.
– Звучит прелестно, – сказала герцогиня, – и не сомневаюсь, что ты затмишь всех нас. Ничто так не придает женщине уверенности, как хорошее платье. Ты будешь выглядеть потрясающе, дорогая. Не беспокойся.
– Надеюсь.
– Ты всегда выглядишь великолепно, – добавила Беатрис, слегка ткнув Марианну локтем в бок. – Я давно завидую цвету твоих волос, который подходит к любому наряду. А я со своими рыжими волосами не могу надеть и половины того, что ты можешь себе позволить. Для меня это вечная проблема. Ты можешь представить меня в темно-красном? Однако я приобрела платье оттенка бело-розового яблоневого цвета из тонкого шелка, сшитое миссис Осгуд, и намереваюсь появиться в нем на балу в Ярмут-Хаусе. Мне очень нравится, как оно сидит на мне.
– А ты, Грейс, что наденешь? – спросила герцогиня. Грейс улыбнулась впервые за это время. Марианна понимала, что все эти разговоры о джентльменах, их мужских способностей и танцах приводили Грейс в крайнее замешательство. Она была еще очень молода и красива, и ее пребывание в обществе более раскованных веселых подруг могло изменить образ ее мыслей и поведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84