— Вам не удастся отвезти меня куда-либо под дулом пистолета.Он пожал плечами, бросил пустой пистолет и направился к стеклянным дверям. Его отец молча последовал за ним. Я вышел вместе с ними на улицу и обошел дом, держа путь к своему автомобилю.Эрик велел мне вести машину.— Садись с ним на переднее сиденье, отец, — сказал он, усаживаясь на заднее.Младший Торгесен строил из себя крутого парня. Надо отдать ему должное, он умел делать хорошую мину при плохой игре.Было уже почти половина девятого вечера, когда я, следуя указаниям Эрика, подкатил к фасаду штаб-квартиры «Национального братства грузоперевозчиков» в Вашингтоне. Света ни в одном окне не было. Какой-то грузовой фургон без номеров поджидал на обочине дороги впереди. Я вырубил двигатель и фары. Кто-то вышел из фургона и направился к нам. Эрик открыл заднюю дверцу автомобиля.— Господи Иисусе, почему так долго? — посетовал подошедший к нам человек. — Я всю задницу отморозил, вас поджидая.Это был коротышка в твидовом пальто с плаксивым голосом. И в очках. Последний раз, когда я видел его, у него имелся еще и кастет.— А что тут делает старикан? — спросил он.— Пускай едет тоже, — сказал Эрик.— Что ж, — ответил Очкарик, флегматично хихикая, — он не мой отец.Нелс Торгесен громко сказал:— Раньше имели обыкновение говорить: «Да, сэр» или «Нет, сэр» — стоило мне открыть рот.Но он явно разговаривал сам с собой.Очкарик бросил на него презрительный взгляд:— Эти дни ушли навсегда.Пока я запирал свой автомобиль, оба Торгесена подошли к задней двери фургона, распахнули ее створки и залезли внутрь.Я последовал за ними; Очкарик последним вскарабкался в фургон, прикрыв за собой двери. Торгесены уселись на голом полу, опершись спиной о кабину грузового фургона. Два маленьких окошечка в двустворчатой двери сзади были закрашены черной краской. Очкарик постучал в стенку фургона над головой Нелса Торгесена. Мотор зачихал, закашлял, и мы тронулись с места.Фургон ехал плавно. Останавливался всего несколько раз, вероятно перед светофорами. Внутри фургона было темно, если не считать бледного лучика света от красного покореженного фонарика, валявшегося на полу. Сначала я слышал звуки проезжающего транспорта — гудки, рев двигателей в триста лошадиных сил, скрежет больших дизельных трейлеров, доставляющих глухой ночью всякую всячину в Вашингтон. Потом я услыхал другие звуки — звуки поезда. Это означало, что мы направляемся либо на северо-восток от Вашингтона по Нью-Йорк-авеню мимо сортировочной станции, либо на юго-восток от города по Флорида-авеню и Беннинг-роуд.Не важно, куда мы ехали, но пыхтение маневровых тепловозов осталось позади. После этого движение на дороге тоже заметно уменьшилось.— Куда вы нас везете? — спросил Нелс Торгесен.— На встречу с боссом, — ответил Эрик. — Он хочет тебя видеть.В полумраке фургона мне удалось разглядеть, что Очкарик нервничает.— Может, и хочет, — сказал он. — Но почему-то просил привезти только Драма.Эрик Торгесен рассмеялся. Это был дикий, неуместный смех, утонувший в грохоте фургона.— На самом деле, — сказал он, — босс никого не просил привозить.Очкарик был ошеломлен.— Господи, о чем это ты говоришь?! — Он снял очки и уставился на Эрика своими подслеповатыми глазами. — По телефону ты мне сказал...— Я сказал тебе то, что нужно было. Я знаю, что делаю.— Да ну? Тебе лучше знать.Прошло пятнадцать минут. Потом двадцать. Нам больше не попадались встречные машины, но покрытие дороги было ровным. Значит, мы не на Нью-Йорк-авеню, которая за пределами города переходит в Балтимор-Вашингтон-парквей и всегда до предела забита автомобилями. Вероятно, мы находились севернее, на Род-Айленд-авеню, которая вливается в загородное шоссе номер 1. Однако и первое загородное шоссе обычно в этот час тоже загружено транспортом. Все-таки я решил, что наш путь пролегает по Флорида-авеню и Беннинг-роуд. Они ведут на юго-восток от города к Верхнему Мальборо, Чесапик-Бич и другим городкам в прибрежных районах штата Мэриленд. В этот час на Беннинг-роуд движение не слишком бойкое.И пока я предавался подобным размышлениям, фургон свернул в сторону и запрыгал по какой-то ухабистой местности, а потом остановился. Человек, сидевший за рулем, выключил мотор. Хлопнула дверца, и я услышал гулкие, тяжелые шаги по твердой почве.— Погоди-ка! — крикнул Эрик.Шаги замерли у задней двери фургона.Эрик вытащил черный шелковый шарф из кармана своего пальто.— Повернитесь, — приказал он мне.Теперь, когда мы прибыли сюда, скорее всего без санкций сверху, Эрик стал нервничать не меньше Очкарика.Я повернулся к нему спиной. Очкарик держал в руке пистолет, но я видел его лишь одно мгновение, потому что Эрик накинул мне на глаза шелковый шарф и завязал его на затылке. Очкарик флегматично рассмеялся:— Не пытайся развязать его, пока мы тебе не позволим.У Нелса Торгесена вырвался возглас удивления и негодования. Они и ему завязали глаза.— Порядок! — крикнул Эрик.Задняя дверь открылась. Когда я выбирался из фургона, либо Эрик, либо Очкарик поддерживали меня под руку. Порыв холодного ветра ударил мне в лицо. Воздух был влажный, пропитанный запахом солоноватой морской воды. Я слышал звук трепещущей на сильном ветру ткани. Сначала я не понял, что это за звук, но потом решил: это флаг, развевающийся на высоком шесте у моря. Под ногами было что-то жесткое. Моя правая рука коснулась какого-то барьера высотой мне по пояс.Как я понял, это было противоциклонное заграждение.Мы прошли еще немного, затем чья-то рука тронула меня за плечо — знак, повелевающий остановиться. Я услышал стук в металлическую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102