— Это телефон Сэйдера?
— Я не знаю.
— Что ты должен был сказать?
Он тревожно поежился, не отвечая. Я резко потребовал:
— Давай колись, Оззи. Говори все до конца.
Он вздохнул:
— Я должен был сказать: “Я доставил цветы”.
— “Доставил...” Это все?
— Да, все.
— Так чей это номер?
— Понятия не имею. Это все. Ничего больше не знаю. Сдержи теперь свое слово.
— Ну и ну! Ты же мне еще ничего не сказал. — На самом деле я узнал почти все, что не могла мне сообщить Айрис. Но я надеялся, что Оззи мог еще что-то прояснить. — Еще одно. Что за кошка пробежала между Марти Сэйдером и Коллиером Бридом?
— Ты еще спрашиваешь?
Я более или менее представлял себе, в чем дело, как многие из тех, кто сталкивался с преступным миром, но я хотел большей ясности.
— Объясни-ка мне, Оззи. Ты должен добавить это к своей части сделки.
— Ничего особенного. Брид, сукин сын, хочет все заграбастать. Стоит кому-то организовать какое-нибудь дело на территории, которую Брид считает своей, как он тут же пытается запустить свои жирные пальцы в это дело. Вот что вытворяют он и стоящие за ним большие шишки.
— Что за шишки?
Оззи запрокинул голову и попытался взглянуть на меня свысока:
— Бог мой! Ты что, недавно на свет появился? Не знаешь, о ком я говорю?
Пожалуй, он был прав. Ему не было нужды называть какие-либо имена. Да и такие людишки, как Оззи, могли и не знать их. Он имел в виду ловких и сладкоречивых “дельцов”, за которыми охотились сенатор Кефовер и налоговые инспектора.
— У Сэйдера хорошее дело?
— Лучше не бывает.
— Достаточно, Оззи. Или у тебя есть что-нибудь еще?
Он покачал головой.
— О'кей. Скажи, кто сидит у этого телефона, и я пойду.
— Я сказал все, что знаю.
Я встал:
— Хорошо, Оззи. Раз не знаешь, значит, не знаешь. Но если знаешь, лучше сказать мне. Я могу поспрашивать в полиции, но это может кое-кого насторожить.
Он замысловато выругался:
— О Господи. Это квартира одной девахи, одним словом, любовницы Сэйдера. Я себе никогда не мог позволить такую роскошь. Ее зовут Китти Грин. И это все, что я знаю. Понятия даже не имею, где она обретается, но Сэйдер платит за ее берлогу. Теперь отстань от меня.
— О'кей, Оззи. Сделка состоялась, — сказал я и вышел.
Мне надо было позвонить, но сначала я должен был сделать еще кое-что, пока была возможность. По дороге в полицию я высказал свою просьбу Ролинсу:
— Сегодня после полудня я видел полдюжины головорезов Коллиера Брида — по крайней мере, я думаю, что они работают на него, — и двух парней Марти Сэйдера. На всякий случай я хотел бы взглянуть на имеющиеся у вас фотографии известных вам подручных Сэйдера и Брида.
У меня было предчувствие, что я еще столкнусь с кем-то из этих типов, и, чем больше я узнаю о них, тем будет лучше. Поэтому и хотел получить как можно больше информации о них.
Ролинс спросил:
— Ты узнал о шестом заезде?
Я покачал головой:
— Совсем забыл об этом. Ставь на седьмой номер.
Он ухмыльнулся:
— Ты же знаешь, что я не играю на скачках. Разузнал что-нибудь еще?
— Не уверен. Но я не буду настаивать на своих обвинениях.
Он насупился:
— Вот как? Ты, который заварил всю эту кашу?
— Минутку, Ролинс. Не горячись. Не я ее заварил, а Оззи. Или некто за его спиной. Я обещал ему, что не буду настаивать на обвинениях. Я не мог бы этого сделать, будь я копом. Я также сказал ему, что остальные неприятности — его забота. Ты прекрасно знаешь, что его все равно посадят, выдвину ли я обвинения против него или нет. Об этом я его предупредил.
С минуту он пристально смотрел на меня, не говоря ни слова. Чтобы переменить тему, я сказал:
— Трудно организовать фотографии, которые я просил? Это не займет много времени?
Он расслабился и усмехнулся, опять молча.
Я, кажется, догадался почему. Я знаю многих офицеров полиции и за одним-двумя исключениями (Ролинс не был таким исключением) поддерживаю со всеми приятельские отношения. Я многое знал о деятельности полицейского управления Лос-Анджелеса, в частности то, что оно работает чертовски квалифицированно.
Так случилось и на этот раз. В здании полиции я вдруг обнаружил, что мы идем вовсе не в отдел регистрации и опознания. Я спросил Ролинса, не заблудился ли он.
— Ни в коем случае, Скотт. Мы идем в отдел оперативной информации.
Удивившись, я взглянул на него, но он промолчал. В отделе я сел за свободный стол, а Ролинс куда-то вышел. Я закурил, но не успел насладиться сигаретой, как Ролинс вернулся, продолжая ухмыляться.
— Нет, это не займет много времени, — сказал он и выложил на стол передо мной две пачки небольших фотографий.
Пальцем он придвинул ко мне более толстую пачку и сказал:
— Брид. — Затем указал на тонкую пачку:б— Сэйдер.
— Ну ты даешь! Ты выглядишь слишком самодовольным, Ролинс.
Он усмехнулся.
— Как это они оказались наготове? — спросил я его. — Не держите же вы данные на всех негодяев в городе?
Он сел напротив меня:
— Ну, может, не на всех. Но после убийства Лобо...
— Ты полюбил Сэйдера?
— Очень может быть. Он наступает на пятки Бриду. Во всяком случае, похоже на это. Нельзя быть абсолютно уверенным. Но он все же любопытный тип.
— Мне он тоже нравится, — сказал я. — Больше, чем тебе. Я думаю, что этот гад приказал пристрелить меня.
Он нахмурился:
— Послушай, Шелл, если ты можешь нам что-нибудь сообщить, не откладывай. Мы ведь тебе оказываем полное содействие. Я видел утренний рапорт о том, что произошло с тобой. И ты заявил Руссо, что понятия не имеешь о том, кто в тебя стрелял.
— Я и не имел.
Я взвешивал, можно ли было рассказать обо всем. Но что я мог сказать? Что одна милашка пропела мне на ухо свою песенку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50