На нем были белый махровый халат, свободно завязанный на талии, и открытые кожаные сандалии.
Мы сели в комфортабельные кресла, обитые парчой, и он спросил:
— Ну, Скотт, в чем дело?
Из бассейна донесся плеск воды. Я посмотрел в ту сторону, но увидел лишь что-то черное и взмах загорелой руки. Или ноги. Я вспомнил слухи, ходившие об этом бассейне.
Повернувшись к Десмонду, я сказал:
— Насколько я знаю, вы вроде бы главный по организации празднования годовщины журнала, намеченного на будущую неделю. Или банкет отменили?
Он покачал головой:
— Нет, не отменили. Журнал будет издаваться и дальше. К сожалению, без Уэбба. Было также решено, что празднование состоится в доме мистера Уиттейкера. Да, я там буду.
— Тогда у вас должна быть связь со всеми двенадцатью натурщицами — виновницами торжества, то есть вы знаете, как с ними связаться. — Он кивнул, и я продолжал:
— Могли бы выедать мне их адреса?
— Ну... Вообще-то мог бы, — сказал он медленно, — но эта информация обычно оглашению не подлежит.
— Я всего лишь хочу задать каждой из них пару вопросов в связи со смертью Уэбба. Одна из них могла бы мне здорово помочь.
Он на мгновение нахмурился, потом сказал:
— Ну, в таком случае, пожалуй. — Он поднялся. — Сейчас найду свою маленькую черненькую книжечку.
Когда он выходил из комнаты, со стороны бассейна опять донесся всплеск, однако видно ничего не было. Через минуту Десмонд вернулся. Его «маленькая черненькая книжечка» оказалась красного цвета и размером с телефонный справочник Лос-Анджелеса. Я достал список, который сделал по материалам журнала «В-а-а-у!». Десмонд зачитал мне адреса и телефоны девушек, я занес их против каждого имени.
Потом я достал из кармана фотографию, сделанную Уэббом, протянул ему и спросил:
— Сделайте одолжение, посмотрите, пожалуйста. Он мельком глянул на фотографию, но вдруг его глаза задержались, и несколько секунд спустя он сказал:
— Кому же это я делаю одолжение? Я спросил:
— Вы не знаете, кто это, кто эта девушка? Он покачал головой, слегка озадаченный. Ах, эти мужчины, все они одинаковы.
— Нет, не знаю... но хотел бы знать. А почему вы решили спросить меня, не знаю ли я ее?
— Ну, я думаю, что это — одна из натурщиц журнала, а поскольку вы со всеми ними знакомы, может быть, кого-нибудь узнаете?
Выражался я достаточно невнятно, но Десмонд понял.
— А, — сказал он, — нет. Но, возможно, я могу помочь вашему расследованию.
— Прекрасная идея.
— Я понял, что вы хотите поговорить с каждой из девушек?
— Правильно.
— Прекрасно, — улыбнулся он, — тут я могу вам помочь. Так сказать, дать старт. — Он посмотрел в сторону бассейна и позвал:
— Рэйвен!
Рэйвен? В моем списке была Рэйвен Мак-Кенна — Декабрь. Тут я обнаружил, что с моим мышлением происходят странные вещи. Я помнил наизусть имена и фамилии девушек, и стоило мне вспомнить какое-либо из них, в моем сознании возникало соответствующее фото из журнала «В-а-а-у!». Я уже говорил, что ни на одном из фото лица натурщиц видно не было. Поэтому, как бы ужасно ни выглядела эта мысль, но каждая из этих очаровательных девушек представлялась мне, простите, попкой. Как только я вспоминал имя — бэнг! — и я мысленно видел хорошенькую попку.
А как иначе могло быть? Другой-то информации у меня не было. Нет, поверьте мне, друзья, такое может случиться с кем угодно. Это может случиться даже с вами.
Я помнил Мисс Декабрь. Ах, как хорошо я помнил ее на цветной вкладке декабрьского номера. Рэййен Мак-Кенна была снята в момент, когда она выходила из бассейна. Нагая, как и все натурщицы на таких снимках, она выходила из воды по лестнице, а фотограф, совершенно очевидно, находился в воде, охлаждаясь и снимая снизу вверх. Будем откровенны. Существует множество видов красоты. Восходы и закаты, белый парусник на голубой волне, леса, горы — это все красоты природы. Но такой снимок, как снимок Декабря, — это особая красота.
Помню, когда я впервые увидел этот снимок, я подумал: «Если это Декабрь, то в этом году зимы не будет».
Из бассейна раздался звонкий женский голос:
— Да?
— Минуточку, Скотт, — сказал Десмонд. — Она, наверное, вся мокрая и не может войти сюда. — Он вышел, а я сидел, размышляя.
Потом Десмонд позвал меня:
— Скотт!
— Да?
— Идите сюда. С таким же успехом разговаривать можно и в бассейне.
Я вышел из гостиной в патио, пересек его и по тропинке, выложенной кругляшками из красного дерева и окруженной филодендронами и папоротниками, направился к бассейну. Над головой была решетка, увитая плющом, для создания укрытия от прямых лучей солнца, а может быть, для того, чтобы те, кто живет на верхних этажах, не пялились на купающихся. Бассейн был не правильной формы, большой, со сверкающей чистой водой голубоватого оттенка от кафельных стен и дна.
Десмонд сидел на складном стуле с парусиновым сиденьем у металлического столика. Рядом с ним, опираясь о стол, лицом ко мне стояла Рэйвен Мак-Кенна.
Ну, скажу я вам! Мы далеко ушли от тех времен, когда вид развязавшегося шнурка на женском ботинке мог свести мужчину с ума. Мы ушли от этого далеко — и еще дальше многих. Но вид Рэйвен Мак-Кенны в цельном черном купальнике мог свести с ума. Она была высокой, с копной тяжелых от воды, черных, как черна загробная жизнь, волос, с яркими губами и блестящими черными глазами. В глазах ее был вопрос, а на губах — ответ; а изгибы ее фигуры...
Когда она родилась и доктор сказал: «Это девочка», он не сказал и половины правды. Он высказал свое суждение, явно недооценивая новорожденную, примерно двадцать два — двадцать три года назад.
Десмонд махнул рукой в сторону девушки и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68