Церемония была тихой и скромной, как подобало положению и соответствовало духовному облику простой, преданной служению Богу и ближним девушки.
Князь покрыл гроб цветами, Жермена горячо молилась об упокоении чистой души, а Бобино, никому не известный, бросил горсть земли на могильный холмик той, что с добротой и преданностью ухаживала за его другом – Жерменой.
В одной из газет появилось коротенькое извещение о внезапной кончине никому не ведомой служительницы Бога, она не привлекла ничьего, в том числе полиции, внимания.
Обычная жизнь в доме Березова стала понемногу налаживаться.
Тяжелые переживания, посыпавшиеся одно за другим на едва окрепший организм, не свалили Жермену с ног. Как бывает с сильными натурами, они способствовали пробуждению энергии девушки.
По ее же словам, с жестокой откровенностью высказанным графу Мондье, она была сделана не из того дерева, из которого творят изображения святых.
Теперь она неотступно думала о мерзавце, что подло обесчестил ее, стал причиной смерти ее матери, похитил ее сестер, покушался на жизнь человека, спасшего ее от гибели, и, несомненно, убил невинную. Он должен получить воздаяние за преступления, и месть непременно станет ужасной!
До сих пор стыд и душевная боль замыкали ее уста, и у нее не было сил назвать даже имя негодяя.
Но князь, оставаясь с нею наедине, проявлял дружескую нежность и врожденный такт и незаметно подвел ее к этому разговору. Жермена, чувствуя неодолимое желание излить душу в исповеди, еще усиливаемое лихорадочным состоянием, наконец дрогнула.
Она поведала о том, как ее преследовал богатый человек, с какой страстью домогался, угрожал ей, был взбешен сопротивлением и наконец совершил гнусное насилие.
Потрясенный, негодующий Мишель молча слушал, сжимая кулаки, пока наконец, не в состоянии дольше сдерживаться, не проговорил сдавленным от гнева голосом:
– Имя этого мерзавца!.. Его имя… назовите, Жермена… прошу вас!
– Граф де Мондье, – ответила она чуть слышно. Казалось, ненавистное имя жгло ей язык.
Мишель встал во весь свой гигантский рост, дрожа от негодования. Это был страшный гнев человека Севера, того, кто распаляется нескоро, но, дойдя до накала, становится ужасен.
– Человек из этого милейшего света, к которому и я принадлежу. Один из тех, чьей руки я касался… Если бы вы знали, как я его презираю и как ненавижу этот гнусный свет, из которого исходят грязь, бесстыдство и преступление… Значит, ваш палач – Мондье… Граф де Мондье!.. Так я клянусь, Жермена, что не узнаю покоя, пока не отомщу. Мне нужна жизнь этого человека!.. Это так же верно, как то, что я люблю вас!
Жермена слегка вскрикнула, отчего пыл молодого человека угас.
– Ах! Вот чего я боялась! – сказала она с горечью. – Вы будете говорить мне о любви… Мне!
– Но почему же я не смею сказать вам об этом?
– Умоляю вас…
– Позвольте мне сказать, как и почему я люблю вас… а после… да, после вы будете судить… вы увидите…
– Но я… Разве могу вам ответить взаимностью… Смеет ли любить та, кого преступник лишил чести… Разве я не погибла навеки?!
– Кто посмеет упрекнуть вас за то, что вы стали жертвой злодейства! Моя несчастная, моя дорогая невинная мученица! Разве для всякого человека, имеющего сердце, вы не самое невинное, не самое чистое существо на свете?
Жермена горько улыбнулась.
Несколько успокоившись при мысли о мщении, Мишель продолжал говорить, глядя на Жермену с нежностью и состраданием.
– До встречи с вами у меня не было цели в жизни, я прозябал. Сознавая свою бесполезность, я смертельно скучал в компании кутил, прохвостов, развратников и распутных женщин. Я не хочу знакомить вас с моментами разгульной жизни, даже самыми невинными. Достаточно признаться, что я не раз хладнокровно обдумывал, как покончить с собой, развязаться с жизнью, от которой тупеет ум, опустошается душа, сердце умирает и человеческое достоинство гибнет. А мне ведь нет и двадцати четырех лет!
– Покончить с собой… когда ваша жизнь так легка… когда вы можете любоваться, пользоваться всем, что несет в себе добро, красоту, массу удовольствий! Когда не угнетает, как нас, бедняков, нужда… – прервала Жермена.
– Позднее вы поймете, когда узнаете меня лучше. Но послушайте: моя жизнь перевернулась, когда я вас увидел. Этот момент определил мое будущее, пробудил душу, заставил биться мое сердце… Я увидел вас, и я вас полюбил! Может быть, трагические обстоятельства нашей встречи стали причиной мгновенного возникновения страстного чувства, что завладело мной навсегда.
– И вы их упорно от меня скрывали… Я вам обязана не только тем, что вы с такой заботой, вниманием и преданностью выходили меня, избавили от ужасной болезни, но ведь до этого вы спасли меня от чудовищных собак, чуть не растерзавших меня… я это точно знаю… вырвали из лап неминуемой смерти в реке, куда я бросилась…
– Мой друг, который стал мне особенно дорог с того дня, помогал мне выручить вас, – скромно заметил князь, – и он скоро расскажет вам историю во всех подробностях.
– Все равно большую часть дела и самую опасную совершили вы! Это мне хорошо известно… Так будьте добры ко мне и дальше – не говорите мне о любви… Согласны вы на это? Если бы вы только знали, как я страдаю! Как болит у меня душа! Я, кажется, никогда не смогу перестать оплакивать маму! Мне представляется, что сердце мое умерло и пережитое оскорбление убило во мне способность любить… Простите, что я говорю вам это… Вам, кто был моим единственным другом в мои горькие дни… но я должна сказать всю правду… я не могу… не имею права подавать вам надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139