— взвился Карась. — Объясни, пожалуйста, трень-хрень, ядреный штурвал! Объясни, почему после взятия Волынска ты как с цепи сорвался?! Запил, закуролесил! К бедной Анне приставал! Довел кикимору несчастную до слез, аж Огоньков за нее заступаться полез, а ты ему глаз подбил и меня чуть не покалечил. Пришлось поскорее из Волынска сваливать, чтобы ты окончательно новую власть не это… не дискредитировал!— Так мы сейчас не в Волынске?— Конечно нет, пьянчуга! Тебя там надолго запомнят! Уж на что я выпить люблю, но до такого, чтобы конную статую губернатора оседлать и удивляться, почему она стоит как вкопанная, ни за что бы не додумался! А потом что было, помнишь? Как ты все два дня похода дербанил спирт и распевал одну и ту же песню про Желтую армию? Как предлагал лешему Кузьме руку и сердце, перепутав его с Анной? А последний финт — когда мы подошли к занятому белыми Рогунову? Даешь, мол, разведку! Пошли, мол, Петька, — это ты мне — в разведку! Законспирируемся, никто нас ни в чем не заподозрит! Я и пошел сдуру. Ни хрена себе конспирация! В первом кабаке, где, как ты уверял, можно важные сведения получить, ты нажрался, плясал, будто сайгак, на столах, расстегнулся до полного безобразия и белогвардейскому патрулю предложил попробовать горячего комиссарского тела! Это даже удивительно было бы, если б нас не повязали!— Мы уже в Рогунове? — прошептал я.— Да! В городской тюрьме!— Петро! — глубоко вдохнув, начал я. — Это был не я.— Что?— Последние два дня… это был не я!— А кто? Иван Федорович Крузенштерн?— Какой еще Иван Федорович? — опешил я.— Ну не знаю какой… Так пароход назывался, на котором я юнгой плавал.— Послушай, кот Матрос… тьфу! Послушай, Петро. Сложно — я понимаю — в это поверить, но я… В общем, я посредством колдовского артефакта Черного Барона переместился в параллельный мир. А на мое место переместился некто Василий Ива…— Слушать не хочу твои выдумки! — отрезал Карась. — Набедокурил, протрезвел, теперь выкручиваешься. Оправдания ищешь. Сейчас за нами придут, между прочим. Ты белякам тоже про этот самый… параллельный мир трындеть будешь?— У меня и доказательства есть!Я пошарил по карманам кожанки. Ага, вот он! Мой дорогой, проклятущий артефакт. Кристалл. Я постучал по граням, подкинул артефакт на ладони, подышал на него, протер рукавом. И как же он действует? Хоть бы кнопочка была какая-нибудь или рычажок. Или хотя бы инструкция по применению… Подозреваю, что принцип работы с этой штуковиной довольно простой. Как-то ведь у меня получалось дважды его использовать? Хм…— Это что такое? — заинтересовался Петро. — Ух ты… И как ты его хитро заныкал! Тебя ведь беляки здесь обшаривали с ног до головы — и ничего, кроме воблы, огурцов, куска сала и шкалика, не нашли.— Конечно, не нашли, — кивнул я, рассматривая артефакт. — Потому что не меня обыскивали, а Василия Ивановича Чапаева.— Опять выдумки? Какого еще Чапаева? Первый раз слышу!— Это меня давно уже удивляет и настораживает…— Эй! — зашумели за дверью. — Красношарые! Чего вы там шепчетесь! А ну — который комиссар — выходи в коридор! На допрос.— Это тебя, — толкнул меня в бок матрос — Давай вали. Попробуй теперь отмазаться, диверсант хренов.Дверь открылась. Двое мрачного вида конвоира с винтовками стояли на пороге.— Артефакт сохрани, Петро! — шепнул я, незаметно передавая матросу артефакт. — А я уж попробую…— На выход! Р-руки за спину! Я повиновался.Неразговорчивые конвоиры — один сзади, другой впереди — провели меня по узкому коридору, по винтовой лестнице, из подвала на первый этаж здания. Штык упирался мне в спину. В предбанничке перед массивной дверью с табличкой «Комендантъ» мы остановились.— Сидай! — буркнул, ощутимо кольнув меня в спину штыком, один из солдат. — И жди, красная сволочь, когда до тебя очередь дойдет.Я опустился на длинную скамью, занятую каким-то маленьким, сгорбленным седобородым старичком в грубом балахоне. Сами конвоиры остались в дверях. А я потихоньку огляделся. Н-да, отсюда не убежишь. Окон нет, с одной стороны дверь с «Комендантом», с другой — двое вооруженных солдат. Немного придавало уверенности в себе чудесное ощущение родных рогов, хвоста и копыт, но… и только. Всю магическую силу я потратил на цирковую пантомиму, исполненную на радость синякам; мне восстанавливаться теперь нужно не менее суток, но времени-то нет совсем!За дверью кабинета что-то бухнуло, грохнуло. Долетел приглушенный истерический вопль:— Не зна-аю!И хриплый, полузвериный рык:— Запираться, мерзавец?! А ну отвечай, гнида! Душу выну!— Не в духе, майор-то… — зашептали мои конвоиры, опасливо поглядывая на дверь. — Ох, лютует…— А вот я тебя плетью, подлеца! — загремел неистовый майор.— Мамочки-и! — взвизгнул кто-то за дверью. Седобородый старичок вздрогнул.— Охо-хо… — проговорил он, взглянув на меня. — Охо-о… — повторил он, явно напрашиваясь на общение.Я взглянул на него. Колоритный старичок. Седая, всклокоченная бородища до самого пупа, серые космы, почти полностью закрывающие сморщенное личико, серые, лохматые брови — будто старичка щедро намылили хозяйственным мылом и забыли смыть косматую пену.— Охо-хо… — пытливо глядя на меня, вздохнул еще раз старичок. — А ведь я как лучше хотел… Ох, молодой человек, больно смотреть на то, что в стране творится. Старый Моисей хотел помочь несчастной стране, да и сам попал как кур в ощип… Охо-хо…— Примолкни, батя! — огрызнулся один из конвоиров. — Вот у господина коменданта будешь разговаривать, а сейчас не трави душу. Помолчи!— Отпустил бы ты меня, соколик, — захныкал старый Моисей, — чего тебе пожилого человека мытарить…— Ну уж нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96